Анна (моноопера): различия между версиями

[отпатрулированная версия][отпатрулированная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Приведение к НТЗ по замечанию на КХС.
Атрибуция мнения Игоря Корябина по замечанию на КХС.
Строка 66:
У Александра Матусевича, описавшего постановку на страницах журнала «[[Знамя (журнал)|Знамя]]», остались некоторые сомнения относительно драматургии монооперы «Анна», несмотря на отсутствие сомнений относительно качества музыкального материала и исполнительского мастерства оркестра и солистки{{sfn|Матусевич|2016|с=237}}. Матусевич нашёл исполнение Екатерины Ефремовой вполне убедительным. Ему показалось, что харизматичный посыл мелодекламации и величественная стать певицы реинкарнировали сильную духом, несломленную, вынесшую все неимоверные трудности, могучую Анну Ахматову. И немаловажно, что театру в целом и Ефремовой в частности удалось удержать внимание публики к этой сложной для большой сцены постановке, чему способствовали возможности, заложенные в партитуры Клиничева{{sfn|Матусевич|2016|с=236}}. Хоровое вступление, исполненное [[a capella]], как эпиграф задало тон всему спектаклю. Дирижёр любовно обращался с доверенным ему материалом, его поющий оркестр донёс до слушателей все краски партитуры и бережно преподнёс голос солистки{{sfn|Матусевич|2016|с=237}}.
 
Игорь Корябин, рецензируя постановку для сайта Belcanto.ru, назвал её вдохновенным послесловием к прошедшему Году русской литературы, ставшим, с точки зрения постановочной новизны и эстетики художественного воплощения, абсолютно уникальным и необычным проектом. Корябин отнёс постановку, по её содержательной сути, к камерному театру, но, по его же мнению, крупномасштабность художественно-психологического обобщения, нешуточный драматизм вокального исполнения, выстроенная на разнообразных тембрально чувственных и чётко прослушиваемых нюансах плотная фактура исполнения большого состава симфонического оркестра позволили говорить о серьёзной полноформатной работе в крупной вокально-симфонической форме. Большой удачей стала встреча энергетически мощной музыки Леонида Клиничева с образно ёмкой и поразительно динамичной постановкой Андрея Сергеева. Атмосферу спектакля определили символичные мизансцены и метафорическое наполнение пространства. Дирижёр Ренат Зиганшин стал особо важным связующим звеном между исполнительницами и режиссёром, режиссёром и композитором, партитурой и оркестром. СвоимИгорь Корябин нашёл, что своим энтузиазмом и азартом Зиганшин увлёк всех участников проекта и оркестр под его управлением зазвучал просто изумительно, став не просто аккомпанементом вокалу, но и практически самостоятельным действующим лицом, пусть и не вербально, но разговаривающим с певицами. Корябин полагал, что значимости постановки ещё предстоит быть оценённой, но собственные личные впечатления от постановки, прозвучавшей одновременно и трагично и безудержно неистово, и страстно и романтически нежно, он уже назвал [[катарсис]]ом. По мнению Корябина, так поставить спектакль мог лишь тот, кто, пропустив музыку через свою душу, влюбился в неё{{sfn|Корябин|2016}}.
 
Лариса Гергиева, оценивая эту постановку, сочла, что полновесный спектакль, смонтированный из двух моноопер размывает саму идею монопостановки, которая позволяет слушателю остаться один на один с исполнителем, соприкоснуться душа к душе. По мнению Гергиевой, только моноформат требует от исполнителя личностного выражения и огромного мастерства, когда от глядящих в глаза зрителей невозможно прикрыться ни красотой декорации, ни мастерством партнёра, и только монопостановка формирует нужный масштаб личности вокалиста{{sfn|Штраус|2016}}.