Атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки: различия между версиями

{{Тихоокеанский театр военных действий Второй мировой войны}}

 

 

Утром [[6 августа]] 1945 года американский бомбардировщик [[B-29]] «[[Enola Gay]]», названный так по имени матери (Энола Гей Хаггард) командира экипажа, полковника [[Тиббетс, Пол|Пола Тиббетса]], сбросил на японский город [[Хиросима|Хиросиму]] [[Ядерное оружие|атомную бомбу]] «[[Малыш (бомба)|Little Boy]]» («Малыш») эквивалентом от 13 до 18 килотонн тротила. Три дня спустя, 9 августа 1945, атомная бомба «[[Толстяк (бомба)|Fat Man]]» («Толстяк») эквивалентом в 21 килотонну тротила, была сброшена на город [[Нагасаки]] пилотом [[Суини, Чарльз|Чарльзом Суини]], командиром бомбардировщика B-29 «[[Bockscar]]». Общее количество погибших составило от 90 до 166 тыс. человек в Хиросиме и от 60 до 80 тыс. человек — в Нагасаки.

 

== Хронология событий до первой бомбардировки (6 августа) ==

 

24 июля во время [[Потсдамская конференция|Потсдамской конференции]] Президент США [[Трумэн, Гарри|Гарри Трумэн]] сообщил [[Сталин, Иосиф Виссарионович|Сталину]], что у США появилось новое оружие невиданной разрушительной силы. Трумэн не уточнил, что он имел в виду именно атомное оружие. Согласно мемуарам Трумэна, Сталин не проявил особого интереса, заметив только, что он рад и надеется, что США смогут эффективно применить его против японцев. [[Черчилль, Уинстон|Черчилль]], внимательно наблюдавший за реакцией Сталина, остался при мнении, что Сталин не понял истинного смысла слов Трумэна и не обратил на него внимания<ref>Черчилль: «I was perhaps five yards away, and I watched with the closest attention the momentous talk. I knew what the President was going to do. What was vital to measure was its effect on Stalin. I can see it all as if it were yesterday. He seemed to be delighted. A new bomb! Of extraordinary power! Probably decisive on the whole Japanese war! What a bit of luck! This was my impression at the moment, and I was sure that he had no idea of the significance of what he was being told. Evidently in his immense toils and stresses the atomic bomb had played no part. If he had the slightest idea of the revolution in world affairs which was in progress his reactions would have been obvious. Nothing would have been easier than for him to say, „Thank you so much for telling me about your new bomb. I of course have no technical knowledge. May I send my expert in these nuclear sciences to see your expert tomorrow morning?“ But his face remained gay and genial and the talk between these two potentates soon came to an end. As we were waiting for our cars I found myself near Truman. „How did it go?“ I asked. „He never asked a question“, he replied. I was certain therefore that at that date Stalin had no special knowledge of the vast process of research upon which the United States and Britain had been engaged for so long…».