Софронов, Алексей Иванович: различия между версиями

Алексей Софронов родился в 1859 году в крестьянской семье в одной из деревень Клинского уезда Московской губернии{{sfn|Познанский|2010|с=168–169}}. В 1871 году в возрасте двенадцати лет{{ref+|Встречаются и другие датировки — 1874 год{{sfn|Vaidman|2018|с=254}} и 1873 год{{sfn|Холодковский|1962|с=13}}. Н. Д. Кашкин утверждал в своих воспоминаниях, что Алексей поступил на службу к композитору только после увольнения своего старшего брата, то есть в 1877 году{{sfn|Кашкин|1954|с=116}}, Энтони Холден считал, что первоначально Алексей прислуживал композитору летом, когда его старший брат на время отказывался от службы, чтобы вернуться в деревню. Позже, они стали работать одновременно в течение всего года{{sfn|Холден|2003|с=135}}.|Прим|}} Алексей вслед за своим старшим братом Михаилом{{ref+|Михаил Иванович Софронов (1848, Клин, Московская губерния, Российская империя — 1932) — слуга преподавателя Московской консерватории [[Чехия|чешского]] скрипача и композитора [[Лауб, Фердинанд|Фердинанда Лауба]] в 1871 году, незадолго до своего младшего брата поступил на службу к Чайковскому<ref name="Mikhail Sofronov">{{cite web |url=http://en.tchaikovsky-research.net/pages/Mikhail_Sofronov |title=Mikhail Sofronov. |author=|date=8 March 2019 |work= |publisher=Tchaikovsky Research |accessdate=2019-08-20 |lang=en}}</ref>. Н. Д. Кашкин так описывает его работу в хозяйстве композитора: «Пётр Ильич взял в услужение деревенского парня, который сам готовил обед себе и барину, всегда состоявший неизменно из [[щи|щей]] и [[Гречневая каша|гречневой каши]]; дальше [[кулинария|кулинарные]] способности слуги, кажется, не шли, а барин, бывший в то время очень неприхотливым относительно стола, довольствовался этим»{{sfn|Кашкин|1954|с=90—91}}|Прим|}} поступил на службу к Чайковскому. К тому времени он не имел никакого опыта подобной работы{{sfn|Познанский|2010|с=169}}. Доктор искусствоведения [[Вайдман, Полина Ефимовна|Полина Вайдман]] предположила, что «всякого рода росчерки и неумелые рисунки», которые встречаются на архивных документах композитора, относящихся к Iпервой половине 70-х годов, оставил его «баловавшийся» слуга-подросток{{sfn|Вайдман|1988|с=66}}{{ref+|Впервые такую гипотезу предложила пианистка {{comment|Анна Александрова-Левенсон|Анна Яковлевна Александрова-Левенсон (1856—1930), ученица П. И. Чайковского, жена провизора Н. А. Александрова, мать композитора А. Н. Александрова.}} ещё в октябре 1914 года на основе анализа принадлежавшей ей рукописи черновика композитора{{sfn|Вайдман|1988|с=19}}. Подробно анализирует эти каракули в своей статье Комаров. Он относил к ним записи на эскизах опусов 19, 21, 22, на эскизах оперы «Кузнец Вакула» и на с. 99—103 тома 2 книги Тейта о [[Бетховен, Людвиг ван|Л. ван Бетховене]], каракули выполнены не простым карандашом, которым обычно пользовался Чайковский, а чернильным, пыльно-фиолетового цвета{{sfn|Комаров|2003|с=158}}|Прим|}}. Чайковский привязался к мальчику, и тот стал, по словам американского биографа композитора, «единственным человеком, в котором он неизменно нуждался»{{sfn|Познанский|2010|с=169—170}}.

{{начало цитаты}}«Я вдруг рассвирепел, разорвал [[галстук]], рубашку, сломал стул и т. д. Когда я предался этим странным [[гимнастика|гимнастическим]] упражнениям, вдруг я встретился с ним глазами. Он был до того испуган, до того жалобно смотрел на меня совершенно побледневший, так потерянно говорил „что с Вами, успокойтесь“ и т. д., что я тотчас же успокоился»{{конец цитаты|источник=Письмо А. И. Чайковскому от {{СС2|20|декабря|1877|8}}. Оригинал в Доме-музее в Клину, А3, 1123{{sfn|Соколов|1994|с=197—198}}{{sfn|Соколов|1995|с=127}}}}

В марте 1878 года у Алексея Софронова начался роман с некоей Мари, работавшей [[горничная|горничной]] на {{comment|вилле Ришелье|В настоящее время вилла не существует, она сгорела в 1890 году.}} в швейцарском [[Кларан]]е (в [[Швейцария|Швейцарии]] на берегу [[Женевское озеро|Женевского озера]]), где проживал в то время проживал композитор. Роланд Джон Уайли и Энтони Холден отмечали, что из-за этого «его отношения с Чайковским ухудшились»{{sfn|Wiley|2009|с=192}}{{sfn|Холден|2003|с=274}}. В июне 1879 года родился внебрачный ребёнок, отцом которого был объявлен Софронов{{sfn|Wiley|2009|с=209}}{{sfn|Холден|2003|с=274}}.

Брат композитора [[Чайковский, Модест Ильич|Модест]] в биографии Петра Ильича утверждал, что «тот при наивности {{comment|институтки|Воспитанница привилегированного закрытого учебного заведения в дореволюционной России, подразумевается: восторженная и наивная девушка, слабо знакомая с внешним миром.}} во всех практических вопросах существования… не мог лично заведовать устройством своего маленького хозяйства и поручил это своему слуге, Софронову». Сам же он только приобретал «или совершенно излишние вещи (так он купил пару лошадей, от которых вскоре не знал, как отделаться, старинные [[Англия|английские]] часы, оказавшиеся негодными), или книги и ноты для своей библиотечки»{{sfn|Чайковский|1997|с=54}}. Хозяин «совершенно отдался произволу своего слуги, который, зная привычку и пристрастия своего барина, сумел расположить всё, не гоняясь за требованиями вкуса и изящества, а лишь соображаясь с тем, „что любил барин“»{{sfn|Чайковский|1997|с=54—55}}. В юности Софронов сопровождал композитора в поездках. В последние годы, когда Чайковский обосновался в Подмосковье, Алексей поддерживал в доме образцовый порядок, выполнял хозяйственные и деловые поручения, играл роль [[Дворецкий (старший лакей)|дворецкого]] и {{comment|эконома|наёмный работник, заведующий хозяйством собственника}}, оберегал творческое уединение и покой композитора{{sfn|Холодковский|1962|с=13—14}}.

Н. В. Туманина отмечала, в 1885 году слуга нанял для своего господина в селе {{comment|Майданово|Упоминается в документе, датированном 1545 годом. В XVII веке принадлежало боярам Нарышкиным, была возведена церковь во имя Пресвятой Богородицы Знамения, а в 1772 году был построен каменный храм в стиле барокко в честь святых равноапостольных Константина и Елены (утрачен). В XIX веке усадьба перешла помещикам Карцевым. В 1963 году территория села передана городу Клину.}} под Клином в [[аренда|аренду]] барский дом разорившейся помещицы Новиковой, «стоявший на высоком берегу реки [[Сестра (приток Дубны)|Сестры]] в густом, заросшем парке со старыми [[липа]]ми, пёстрыми цветниками и прудами»{{sfn|Туманина|1968|с=152}}{{sfn|Путеводитель|1956|с=5}}{{sfn|Давыдова|1980|с=5}}<ref>{{Книга:Справочник по административно-территориальному делению Московской области 1929—2004 гг.|226}}</ref>. Известно, что композитор был разочарован усадьбой, он писал брату Модесту: «То, что Алёше показалось роскошным и великолепным, мне представилось пёстрым, безвкусным, потёртым и грязноватым»{{sfn|Холден|2003|с=388}}. В 1888 году Алексей Софронов вновь в отсутствие хозяина по его поручению нанял дом (в деревне [[Фроловское (городской округ Клин)|Фроловское]]<ref name="Письмо 3539">{{cite web |title=Letter 3539 (Письмо П. И. Чайковского М. И. Чайковскому ([[Тбилиси|Тифлис]], {{СС2|9|апреля|1888|28 марта}})|url=http://en.tchaikovsky-research.net/pages/Letter_3539|author=|date=7 March 2019 |work=|publisher=Tchaikovsky Research|accessdate=2019-09-2|lang=}}{{sfn|Соколов|2010|с=264–266}}</ref>), окружённый большим садом. Композитор высоко оценил умение своего слуги создать в доме уют  — «Алексей чудесно устроил моё новое жилище»{{sfn|Путеводитель|1974|с=6}}. Здесь Чайковский прожил около трёх лет{{sfn|Туманина|1968|с=157}}.

По воспоминаниям жителей Клина, Софронов в частных беседах говорил, что Чайковский платил ему 600 рублей в год. По словам одного из клинчан, композитор купил Алексею небольшое имение около деревни {{comment|Строкино|впоследствии упразднена, в настоящее время не существует}} в [[Троицкая волость (Клинский уезд)|Троицкой волости]], но слуга жил в доме своего господина и в Строкино практически не бывал (автор примечаний к воспоминаниям З.  П.  Копёнкина воспринимает информацию о покупке имения как ошибку). В Клину Софронова местные жители воспринимали как доверенное лицо Чайковского, а не лакея{{sfn|Копёнкина|2003|с=383}}.

Слуга, по свидетельству Модеста Чайковского, был единственным свидетелем процесса создания большинства произведений композитора, но «как бы совершенно не слышал их и только раз в жизни неожиданно высказал восторженное одобрение хору девушек 3-й картины „[[Евгений Онегин (опера)|Евгения Онегина]]“, к великому удивлению и огорчению композитора». Это огорчение Модест объяснял страхом брата иметь «постоянно около себя человека, который будет „слышать его“, одобрять и порицать». Этот эпизод так и остался единственным, позже Софронов не испытывал интереса к музыке хозяина{{sfn|Чайковский|1997|с=54—55}}. Сам композитор писал: «…никто, ни одна душа человеческая, кроме Алёши, не появляется ко мне, когда я занят [сочинением «„[[Евгений Онегин (опера)|Евгения Онегина]]»“], а главное, у меня [[фортепиано]], звуки которого, когда я играю, не доходят опять-таки ни до кого, кроме Алёши»{{sfn|Вайдман|1988|с=153}}. При этом, сохранилось свидетельство музыкальности самого Софронова: 3 июля 1883 года в деревне [[Подушкино (Одинцовский район)|Подушкино]] под Москвой композитор сделал записи двух песен, которые пели в его присутствии Алексей и прачка. Он работал тогда над {{comment|Сюитой № 2|Сюита № 2, C-dur («Suite caractéristique», op. 53), завершена в 1883 году. Посвящена П. В. Чайковской. Впервые исполнена в Москве 4 февраля 1884 года, дирижёр — М. Эрдмансдёрфер.}} и разместил записи услышанных песен среди её [[эскиз]]ов{{sfn|Чайковский и песня|1963|с=16}}. Б.  И.  Рабинович сумел идентифицировать эти две песни. По его мнению, это  — «Мамашенька бранится» (данная песня подтекстована самим композитором) и «Не велят Маше за реченьку ходить» (её он определил по мелодическому рисунку и ритму). Рабинович отмечал, что Чайковский отошёл от существовавшей в его время традиции считать подлинно народным и фиксировать только одноголосие. В этом случае Чайковский записал два голоса исполнителей{{sfn|Рабинович|2003|с=69}}.