Чайковский, Пётр Ильич: различия между версиями

[непроверенная версия][отпатрулированная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Нет описания правки
отклонено последнее 1 изменение (Dm kaloshkin)
Строка 217:
 
== Личная жизнь ==
 
=== Гомосексуальность ===
[[Файл:Kotek iosif.jpg|thumb|200px|<center>Котек и Чайковский, 1877 год.</center>]]
По мнению многих биографов Пётр Чайковский впервые столкнулся с проявлением [[Гомосексуальность|гомосексуальности]] ещё в годы учёбы в Императорском училище правоведения (1852—1859). Будучи закрытым мужским учебным заведением, оно, как и другие учебные заведения такого типа, в том числе зарубежные, предрасполагало к возникновению эмоционально напряжённых и гомоэротически окрашенных «особенных дружб»{{sfn|Познанский|2010|loc=ч. 1, гл. 3}}, как платонических любовных чувств, так и устремлённых к физическому удовлетворению сексуальных потребностей между однокурсниками в период [[Половое созревание|пубертатной]] [[Гиперсексуальность|гиперсексуальности]]. Здесь также играли роль и совместные посещения бани, и уроки танцев, где воспитанники танцевали друг с другом: один в роли кавалера, другой — в роли дамы{{sfn|Познанский|2010|loc=ч. 1, гл. 2}}. Однако подобные «дружбы» обычно не приводили впоследствии к исключительной или даже предпочтительной гомосексуальности.
 
С одной стороны, на изучение этого периода жизни композитора в советском чайковсковедении было наложено табу, с другой стороны, на этот период приходится недостаточное количество источников, а именно эпистолярных и дневниковых записей, в связи с чем эта тема мало освещена в биографической литературе{{sfn|Познанский|2010|loc=ч. 1, гл. 2}}.
 
В годы учёбы в училище Чайковский был дружен с Дохтуровым и Белявским, Фёдором Масловым, с которым они пару лет были почти неразлучны, Владимиром Адамовым, который был духовно и душевно близким другом. В годы учёбы в училище Чайковский пережил первое страстное чувство к младшему товарищу Сергею Кирееву. По словам [[Чайковский, Модест Ильич|Модеста Ильича]], это было «самое сильное, самое долгое и чистое любовное увлечение его жизни». Заменив его имя многоточием, он посвятил ему романс «''Мой ангел, мой гений, мой друг…''» на слова [[Фет, Афанасий Афанасьевич|Афанасия Фета]], а годы спустя память об этом отроческом переживании вдохновила Чайковского на «лучшие любовные страницы музыкальных творений»{{sfn|Вайдман|1999}}. В семье Чайковского считали, что первый гомосексуальный опыт Чайковский пережил в училище в 13-летнем возрасте со своим однокашником, будущим поэтом [[Апухтин, Алексей Николаевич|Алексеем Апухтиным]]{{sfn|Берберова|1936}}. Они сидели за одной партой, вместе бегали курить — эта привычка осталась у них на всю жизнь{{sfn|Берберова|1997|с=45|g=*|quote=Это было не смакование медленного удовольствия, не запретная забава, а необходимое и спешное удовлетворение острой потребности в наркозе, и этим курение для них осталось на всю жизнь}} — и много общались. Однако эти годы не оставили у Чайковского особо тёплых воспоминаний: по окончании училища он избегал всяких встреч с «антимузыкальными» товарищами по училищу, за исключением Алексея Апухтина и князя [[Мещерский, Владимир Петрович|Владимира Мещерского]].
 
Гомосексуальные [[эфебофилия|эфебофилические]]<ref name="ReferenceA">''[[Кон, Игорь Семёнович|Кон И. С.]]'' Клубничка на берёзке: Сексуальная культура в России. — {{М.}}, Время, 2010. — С. 88. — ISBN 978-5-9691-0554-6.</ref> наклонности Чайковского были хорошо известны современникам. Ещё в 1862 году Чайковский в компании друзей-правоведов, включая Апухтина, попал в гомосексуальный скандал в петербургском ресторане «Шотан», в результате которого они, по выражению Модеста Чайковского, «были ославлены на весь город в качестве бугров <гомосексуалов>»<ref name=ReferenceA />.
 
Несмотря на факт неудачной женитьбы в 1877 году, Чайковский был ярко выраженным [[гомосексуальность|гомосексуалом]], как и его младший брат Модест. В письме брату Модесту от 29 августа 1878 года он отмечает соответствующий намёк в фельетоне о нравах Консерватории, появившемся в «Новом Времени», и с сокрушением пишет: «Моя бугрская репутация падает на всю Консерваторию, и оттого мне ещё стыднее, ещё тяжелее»{{sfn|Соколов|1995|с=121}}.
 
Впоследствии [[Амфитеатров, Александр Валентинович|А. В. Амфитеатров]], пытавшийся разобраться в этом вопросе, опрашивая близких к Чайковскому людей, пришёл к выводу, что Чайковскому был свойственен «гомосексуализм духовный, идеальный, платонический эфебизм. <…> Вечно окружённый молодыми друзьями, он вечно же нежно возился с ними, привязываясь к ним и привязывая их к себе любовью более страстною, чем дружеская или родственная. Один из таких платонических эфебов Чайковского в Тифлисе даже застрелился с горя, когда друг-композитор покинул город. Друзей-юношей и отроков мы при Чайковском можем насчитать много, любовницы — ни одной»{{sfn|Амфитеатров|1933}}. Письма Чайковского, прежде всего Модесту, содержат откровенные признания. Так, в письме брату от 4 мая 1877 года он признаётся в жгучей ревности к своему ученику, 22-летнему скрипачу [[Котек, Иосиф Иосифович|Иосифу (Эдуарду-Иосифу) Котеку]], из-за того, что у последнего разгорелся роман с певицей [[Эйбоженко, Зинаида Ивановна|Зинаидой Эйбоженко]]<!--«Моя любовь к известной тебе особе возгорелась с новой и небывалой силой! Причиной стала ревность. Он связался с Эйбоженкой, и они … по 5 и 6 раз в день. Сначала это от меня скрывалось, но сердце моё мне ещё раньше сказало правду. Я старался отдалить от себя эту мысль, выдумывая себе разные утешения. Но в один прекрасный день он мне во всём сознался. Не могу тебе сказать, до чего мучительно мне было узнать, что мои подозрения были основательны. Я даже не в состоянии был скрыть моего горя. Мною было проведено несколько ужасных ночей. И не то чтобы я сердился на него или на неё — нисколько. Но вдруг я почувствовал с необычайной силой, что он чужд мне, и эта женщина в миллионы и миллионы раз ему ближе» — -->{{sfn|Соколов|1995|с=123}}. При этом в письме Модесту от 19 января 1877 года Чайковский, исповедуясь в своей влюблённости в Котека, вместе с тем подчёркивает, что не хочет выходить за пределы чисто платонических отношений<!--«Не могу сказать, чтобы моя любовь была совсем чиста. Когда он ласкает меня рукою, когда он лежит, склонивши голову на мою грудь, а я перебираю рукой его волосы и тайно целую их, когда по целым часам я держу его руку в своей и изнемогаю в борьбе с поползновением упасть к его ногам и поцеловать эти ножки — страсть бушует во мне с невообразимой силой, голос мой дрожит, как у юноши, и я говорю какую-то бессмыслицу. Однако же я далёк от желания телесной связи. Я чувствую, что если б это случилось, я охладел бы к нему. Мне было бы противно, если б этот чудный юноша унизился до совокупления с состарившимся и толстобрюхим мужчиной. Как это было бы отвратительно и как сам себе сделался бы гадок! Этого не нужно.»-->{{sfn|Соколов|1995|с=129}}.
 
[[Файл:Чайковский-и-Боб-Давыдов.jpg|thumb|200px|left|<center><small>Чайковский и [[Давыдов, Владимир Львович|«Боб» Давыдов]]</small></center>]]
Сильной гомосексуальной привязанностью последних лет Чайковского считается его племянник [[Давыдов, Владимир Львович|Владимир «Боб» Давыдов]], которому Чайковский посвятил Шестую симфонию, которого он сделал сонаследником и которому передал право на отчисление доходов за сценическое исполнение своих сочинений. В последние годы жизни Чайковского он сам, Модест, Боб и молодой [[Аргутинский-Долгоруков, Владимир Николаевич|Владимир Аргутинский-Долгоруков]] («Арго») составляли тесный кружок, в шутку прозвавший себя «четвёртой сюитой». Однако Чайковский не ограничивался людьми своего круга: как явствует из дневника, на протяжении всего 1886 года он состоял в связи с извозчиком по имени Иван{{sfn|Познанский|2010}}. Ряд исследователей считает гомосексуальными также отношения Чайковского со своими слугами, братьями Михаилом и [[Софронов, Алексей Иванович|Алексеем («Лёнькой»)]] Софроновыми, которым он также писал нежные письма. В дневниках Чайковского за время его пребывания в Клину можно найти многочисленные записи эротического характера о крестьянских детях, которых он, по выражению Александра Познанского, «развращал подарками», однако, по мнению Познанского, эротизм Чайковского в отношении их носил платонический, «эстетически-умозрительный» характер и был далёк от желания физического обладания{{sfn|Познанский|2010}}.
 
Исследовавший письма Чайковского [[Соколов, Валерий Соломонович|В. С. Соколов]] отмечает, что в 70-е годы Чайковский страдал от своих сексуальных наклонностей и пытался бороться с ними («Если есть малейшая возможность, старайся не быть бугром. Это весьма грустно», — пишет он, например, Модесту в 1870 году; «Бугроманство и педагогия не могут ужиться», — констатирует он в 1876-м); однако в последнее десятилетие его жизни, как отмечает В. С. Соколов, «было найдено счастливое душевное равновесие — после бесплодных попыток борьбы со своей природой»{{sfn|Соколов|1995}}. «…после истории с женитьбой, я наконец начинаю понимать, что ничего нет бесплоднее, как хотеть быть не тем, чем я есть по своей природе», — пишет Чайковский брату Анатолию 13/25 февраля 1878 года<ref>Цит. по: ''Кон И. С.'' Клубничка на берёзке: Сексуальная культура в России. — {{М.}}: Время, 2010. — С. 88. — ISBN 978-5-9691-0554-6.</ref>.
 
[[Берберова, Нина Николаевна|Н. Н. Берберова]] отмечает, что «тайна» Чайковского стала широко известна после 1923 года, когда был опубликован дневник композитора конца 80-х годов, переведённый на европейские языки; это совпало с пересмотром взглядов на гомосексуальность в европейском обществе{{sfn|Берберова|1936}}.
 
=== Отношения с Д. Арто ===