Варбанец, Наталия Васильевна: различия между версиями

Более или менее регулярно общение библиографа и поэта длилось до весны 1956 года{{sfn|Гумилёв|20062005|с=27, 49|loc=Козырева М., Позднякова Т. «Сладко ль ужинал, падишах?»}}. Наталия Васильевна Варбанец фиксировала свои встречи с А. А. Ахматовой в дневнике, записи в котором, по словам Т. Поздняковой, не могут сравниваться с «Записками» [[Чуковская, Лидия Корнеевна|Л. Чуковской]] по глубине анализа. Записи её «торопливы», Наталия Варбанец не заботилась о стилистической выверенности, вероятно, «не рассчитывая на возможного читателя». Ахматова именуется фамильярно «Анной», «Аннушкой», что сочеталось с «робостью и восхищением» в описаниях. Анна Андреевна использовала прозвище «Птица»; Н. Варбанец отмечала, что разговоры, как правило, были «совсем даже не о существенном». В записи от 17 января 1950 года содержится мнение, что «Анна… боится, что я опишу её в мемуарах и ведёт себя ''{{comment|en conséquence|Франц. — соответственно.}}''. Я такого намерения не имею…»{{sfn|Гумилёв|20062005|с=28|loc=Козырева М., Позднякова Т. «Сладко ль ужинал, падишах?»}}. Разговоров о Льве Гумилёве они принципиально избегали{{sfn|Гумилёв|20062005|с=40|loc=Козырева М., Позднякова Т. «Сладко ль ужинал, падишах?»}}. 20 января 1950 года в дневнике зафиксирована беседа о разделённости в жизни поэтов семейного и мусического. А. А. Ахматова поделилась мыслью, что не в состоянии представить, как бы жил [[Пушкин, Александр Сергеевич|Пушкин]], если бы не [[Последняя дуэль и смерть А. С. Пушкина|дуэль]]. Далее разговор переключился на [[Лермонтов, Михаил Юрьевич#Пятигорск. Вторая дуэль|дуэль Лермонтова]] и её причины. Завершалась запись сожалеющим: «''Бедная моя Аннушка, как ей скучно со мной!''»{{sfn|Гумилёв|20062005|с=29|loc=Козырева М., Позднякова Т. «Сладко ль ужинал, падишах?»}}.

После переезда А. Ахматовой на [[Улица Красной Конницы (Ленинград)|улицу Красной Конницы]] в 1953 году общение продолжалось. В записи от 12 декабря 1953 года содержится утверждение, что общаться с Анной Андреевной «становится проще», она стала свободнее держаться с Наталией Васильевной. Сама она писала, что, вероятно, Ахматова убедилась, что «я вполне порядочна, то есть не спелтница, не вымогательница мелких подарков…». В тот раз происходило чтение новых переводов из [[Цюй Юань|Цюй Юаня]] и разговор об [[Казакевич, Эммануил Генрихович|Э. Казакевиче]]. Далее зашёл Глеб Русецкий — тогдашний супруг Варбанец, — и разговор переключился на рисунки [[Модильяни, Амедео|А. Модильяни]], изображавшие А. Ахматову. Встречи тогда продолжились 30 декабря и 4 января следующего, 1954 года (при этом присутствовал [[Баталов, Алексей Владимирович|Алёша Баталов]]){{sfn|Гумилёв|20062005|с=31—33|loc=Козырева М., Позднякова Т. «Сладко ль ужинал, падишах?»}}. В ноябре 1954 года Анна Андреевна написала сыну в лагерь, прося «написать вежливое письмо Наталье Васильевне», утверждая, что «она мало изменилась, всё такая же {{comment|дева-роза|Аллюзия к фрагменту А. С. Пушкина «О дева-роза, я в оковах».}}»; в дальнейшем это именование сделалось постоянным. Неприязненного своего отношения Ахматова даже не пыталась скрывать. В результате в 1955 году Наталия Варбанец крайне редко виделась с Анной Ахматовой, отчасти, из-за почти постоянного пребывания поэта в Москве; после улучшения материального положения, она менее зависела от помощи Наталии Васильевны. В дневнике отмечено нарастающее отчуждение: «Анна Андреевна протягивала, здороваясь, руку отстраняющим жестом»{{sfn|Гумилёв|20062005|с=37—38|loc=Козырева М., Позднякова Т. «Сладко ль ужинал, падишах?»}}.

Последняя встреча Ахматовой и Варбанец произошла в июне 1957 года в [[Пушкинский Дом|Пушкинском Доме]]; предыдущий сеанс общения прошёл по телефону накануне возвращения Льва Гумилёва из лагеря, более года назад. Они столкнулись на лестничной площадке (Варбанец шла курить); в дневнике отмечено что руку она протянула с заминкой, и так и не решилась заговорить. Наталия Васильевна записала, что в тот день желала «…проститься с нею, сказав ей, что я её люблю и как-то очистить в её глазах память о себе от мусора, которым, я уверена, меня засыпали и Лев, и лакействующие дамы и собственная её самолюбивая истеричность»{{sfn|Гумилёв|20062005|с=38|loc=Козырева М., Позднякова Т. «Сладко ль ужинал, падишах?»}}. Через несколько лет Варбанец узнала, что Ахматова несколько раз публично заявляла, что Наталия Васильевна, якобы, давала показания на Льва Гумилёва и клеветала на него, за что онаей было «отказала ейотказано от дома». «''Так рухнуло ещё одно величие души''». Марьяна Козырева (чей муж и принёс злые вести) публично влепила Льву Гумилёву пощёчину{{sfn|Гумилёв|20062005|с=38—39|loc=Козырева М., Позднякова Т. «Сладко ль ужинал, падишах?»}}{{sfn|Козырева|2006|с=152}}.