Лопухин, Степан Васильевич: различия между версиями

Лопухин поселился в Москве, проводя, впрочем, большую часть года в своих деревнях. Он чуждался столиц и придворной жизни, где все ему казалось неприятным и зазорным: он был в оппозиции существующему правительству и этого не скрывал, особенно в присутствии друзей. О таком отношении Лопухина и его семьи вскоре проведали враги и воспользовались им для своих целей, подняв дело о злоумышлениях Ботты и Лопухиных. После оговора сына [[Лопухин, Иван Степанович|Ивана]], по указу императрицы, [[Шувалов, Александр Иванович|А. И. Шувалов]] арестовал С. Лопухина в его деревне и 6 августа 1743 года выслал его под военным конвоем в [[Санкт-Петербург|Петербург]]. На вопросы следователей в комиссии Лопухин показал, что после вступления на престол Елизаветы он ни в Петербурге, ни в Москве ни с кем не вел разговоров о пользе и благополучии принцессы Анны и её сына. Только он слышал разговоры своей жены с [[Бестужева-Рюмина, Анна Гавриловна|Анною Бестужевой]] и [[Лилиенфельд, СофьяСофия Васильевна|Софией Лилиенфельд]] о том, что принцесса была к ним милостива, и было бы лучше, если б она была у власти. Это подтверждал и Степан Васильевич. Что касается [[Ботта д’Адорно, Антонио Отто|маркиза Ботты]], то он часто посещал Лопухина и говаривал о принцессе с сожалением; лучше было бы, если бы принцесса была и спокойнее было бы. Теперь вот какие беспорядки происходят — всех министров разогнали. После-де Её Величество и будет о них тужить, да взять будет негде. Лопухин вообще соглашался с Боттой, но только указывал ему на то, что при принцессе всем завладели немцы, потому что она никуда не выхаживала, а все сидела на одном месте с фрейлиною [[Менгден, Юлиана Магнусовна|Юлией Менгден]]. [[Обер-гофмейстер]]у [[Миних, Иоганн Эрнст|Миниху]] говорили, чтобы он побуждал правительницу к деятельности, но он ничего не мог достичь. Когда Ботта собрался уезжать в [[Берлин]], Лопухин с женой стали его расспрашивать о причине и цели его поездки: конечно, он едет неспроста? Ботта усмехнулся и ответил, что едет потому, что посылают. Кто-то из присутствующих (Бестужева или Лопухина) заметил, «как бы Ботта не заварил каши и не устроил бы в России беспокойства». При разговоре об этом с женою Лопухин выразил опасение, чтоб Ботта и вправду не нашалил. Спрошенный следователями о причине неудовольствия на Елизавету, Лопухин сознался, что считает себя обиженным: был безвинно арестован и без награждения ранга отставлен, «а чтобы принцессе быть по-прежнему, желание я имел для того, что при ней мне будет лучше, и что присягу свою нарушил, в том приношу мою пред Её Величеством вину». Следователи жестоко упрекали Лопухина: «Вы при Её Величестве какие услуги свои показали и какой милости желали, понеже вы от Её Величества не токмо ничем не обижены, но и пожалованы. От всех служб ты уволен и дан тебе покой, чего и сам желал, жена при дворе стоит дамою и портретом пожалована, дочь (Анна) фрейлиною оставлена. Шурья твои не только в прежнем достоинстве при дворе находятся, но меньшой (И. А. Голицын) и кавалериею пожалован; а и впредь от Высочайшей милости было не отказано». Относительно заступничества [[Фридрих II (король Пруссии)|Фридриха II]] за [[Брауншвейгское семейство|Брауншвейгскую фамилию]], Лопухин вел разговоры с женой, выражая уверенность «что тому статься нельзя, чтобы король прусский войною пошел, понеже у него с Её Величеством алианс, к тому же всякой король своего интересу смотрит». Когда же императрица приняла прусскую кавалерию [[Орден Чёрного орла|Чёрного Орла]], то Лопухин рассуждал, что отношения между дворами очень хороши и «говорил про [[Антон Ульрих Брауншвейгский|принца]] и принцессу: знатно им уже пропадать». Прежде же думал, что прусский король их у государыни «выпросит во отечество их».