Харитонов, Евгений Владимирович: различия между версиями

Творчество Харитонова находится на пересечении нескольких значительных линий в русской прозе XX века. Определенная криптографичность письма, зашифровывание эмоционального и событийного ряда своего рода метками чувства и события сближает прозу Харитонова с прозой [[Улитин, Павел Павлович|Павла Улитина]] (и далее — с [[Пруст, Марсель|прустовской]] и [[Джойс, Джеймс|джойсовской]] традициями в мировой литературе); с Улитиным Харитонова роднит также интерес к выразительным свойствам специфически машинописной графики текста (особенно в произведении «Роман»). Тематизирование дистанции между автором и лирическим субъектом, важное в некоторых текстах Харитонова, во многом предвосхитило дальнейшую работу писателей-концептуалистов ([[Ерофеев, Виктор Владимирович|Виктора Ерофеева]], [[Сорокин, Владимир Георгиевич|Владимира Сорокина]]). Наибольшую же известность Харитонов получил как один из основоположников русской гей-литературы, убедительно описавший психологический тип, формируемый ситуацией юридического и культурного запрета на проявление своих чувств, из-за которого «стремление получить хоть немного любви и тепла, а равно и согреть другого, принимает форму сложного плана, комбинации, изнурительного расчёта»<ref>[[Кузьмин, Дмитрий Владимирович|Кузьмин Д.]] [http://www.vavilon.ru/texts/kuzmin1.html Послесловие к роману Александра Ильянена «И финн»] // Ильянен А. И финн. — Тверь: KOLONNA Publications, 1997. — С. 392—396.</ref>. По мнению литературоведа [[Житенёв, Александр Анатольевич|А. Житенёва]],