ПритомПри том, что в современном исполнительстве транспозиция применяется широко и многообразно, существуют эстетические и этические пределы этой исключительно «прикладной» (на первый взгляд) процедуры. Выход за такие пределы чреват изменением композиционно-технического, а в крайних случаях, и этического замысла композитора. Смена этоса музыки особенно заметна в вокальных транспозициях, в связи с естественными ограничениями диапазона человеческого голоса (с повышением регистра голос человека становится более напряжённым и крикливым, наоборот, с понижением — расслабленным и невнятным). Перемена этоса может происходить и при «гендерной» транспозиции (сочинение, задуманное для высокого женского голоса, исполняет бас). Глобальное изменение высотной позиции (ради удобства певца) может также привести к переменам во взаимоотношении вокала и инструментального сопровождения, особенно в тех случаях, когда композитор ''специально'' задумывает «диалог» голоса и инструмента, придаёт значение тому или иному тембру инструмента, планирует инструментальную [[Фактура (музыка)|фактуру]] с учётом тесситуры вокалиста (тем самым регулируя, например, «сонорную плотность» ансамбля). В этой связи некоторые композиторы относятся к транспозиции отрицательно. Например, [[Мусоргский, Модест Петрович|М.П.Мусоргский]], придававший исключительное значение регистровой специфике, задумывал фортепианный аккомпанемент в зависимости от тесситуры вокалиста и т.д., в автографе своей песни «Сиротка» прямо объявлял себя «врагом транспозиции»<ref>Цит. по: Наследие М.П.Мусоргского: Материалы к Полному собранию сочинений. Составление и общая редакция Е.Левашева. М., 1989, с.118.</ref>.
