Домик Чехова: различия между версиями

В Таганроге кроме газетной работы, отнимающей не только дневные, но и ночные часы, отец озабочен был еще тем, что попал на родину Чехова — его любимого писателя. Первым делом отправились мы на Чеховскую улицу. Держась за руку отца, я вошла под сень цветущих вишневых деревьев, чуть выше меня ростом. Домишко поразил меня своими игрушечными размерами, внутри—следы запустения, особенно разительные рядом с белоснежным кипением за окном. Облупившиеся, затоптанные половицы, обои, засиженные мухами, несколько фотографий, едва различимых сквозь пыльные, треснувшие стекла. Печка была набита скомканной бумагой. Отец потянул листок, расправил, поднес к свету. — Не может быть! Верочка, это... это его автограф! Мать взяла листок и, охнув, опустилась на единственный стул. Призвали какого-то старика сторожа. — Дров-то не дают, — оправдывался он. — Не топить — так и так сырость все съест. — И много пожгли? — А кто ж считал? Там во-он еще сколько! Отец занялся спасением уцелевшего, организацией дома-музея, розысками старожилов, знавших Чехова. Так вошел в наш дом и стал другом отца и церемонным поклонником мамы [[Андреев-Туркин, Михаил Михайлович|старик Туркин]], сидевший на одной парте с Чеховым в гимназии. Высокий, сухощавый, со спокойно-веселыми манерами — никак не подумаешь, что ему пришлось пережить ночь в ожидании расстрела (в битком набитом сарае) у красных, в последнюю минуту быть спасенным приходом белых, потом при красных опять скрываться по причине неподходящего происхождения и, наконец, жить много лет притаясь... Вместе с отцом он деятельно взялся за работу в музее: восстанавливал по памяти обстановку, разыскивал еееё остатки, фотографии.<ref>''[[Морозова, Нелли Александровна|Морозова Н.А.]]'' Мое пристрастие к Диккенсу. Семейная хроника ХХ век. — М.: Новый хронограф, 2011. — С. 16. — ISBN 978-5-94881-170-3.</ref>