Литературная дискуссия: различия между версиями
| [отпатрулированная версия] | [отпатрулированная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Balabinrm (обсуждение | вклад) м . |
Balabinrm (обсуждение | вклад) дополнение |
||
Строка 22:
Сам Троцкий, возвратившись из отпуска, отмалчивался, что — по мнению Фельштинского и Чернявского — не способствовало ни сохранению остатков его политического авторитета, ни дало возможность отстоять правдивость фактов, изложенных в «Уроках Октября».
После Молотова по поводу воспоминаний Троцкого о Ленине стали критически высказываться и другие авторы. Одному из них — [[Мгеладзе, Илларион Виссарионович|Иллариону Вардину (Мгеладзе)]], работавшему в аппарате ЦК и опубликовавшему в десятом номере журнала «Большевик» свою рецензию, в которой он «возмутился» эпизодом с отказом Ленина от собственного лозунга «Грабь награбленное!» — Троцкий «резко» ответил на страницах того же издания: он написал, что в работе Вардина побит «советский рекорд уплотненной путаницы». При этом редакция журнала сообщала читателям в редакционной статье «о глубоких принципиальных разногласиях» Троцкого с Лениным до 1917 года и о том, что самому бывшему наркому свойственна «излишняя запальчивость» и неспособность учиться на собственных ошибках.
Затеи в печатную дискуссию вновь выступил Каменев, который поместил в «Правде» (а затем и издал отдельной брошюрой) статью, в котором развивал версию о том, что Троцкий только лишь называет себя ленинцем — не являясь таковым на самом деле. По словам Каменева, Троцкий фактически проповедует «подмену ленинизма троцкизмом». В подтверждение своих слов Каменев приводил письмо Троцкого от 1913 года, адресованное Чхеидзе, в котором «массы прочитали враждебные отзывы Троцкого о Ленине»:
{{цитата|Употребление, которое сделано было эпигонами из моего письма к Чхеидзе, представляет собой один из величайших обманов в мировой истории.}}
Данное письмо было передано партийному руководству [[Ольминский, Михаил Степанович — Википедия|Михаилом Ольминским]]; в сопроводительной записке, которую по мнению Фельштинского и Чернявского «правильнее было бы назвать доносом», читателям сообщалось, что три года назад сам Ольминский написал Троцкому об обнаружении документа и запросил тогда ещё действующего наркома о целесообразности его публикации — на что получил ответ: «Время для истории еще не пришло. Письма писались под впечатлением минуты и ее потребностей, тон письма этому соответствовал». Ольминский же, говоря о «письмах» (во множественном числе), считал их «один из этапов политической борьбы между большевиками и меньшевиками» и что в них «сквозит презрение к партии».
Статьи — а также тексты докладов и выступлений — Каменева, Сталина, Зиновьева и других партийных деятелей, направленные против «Уроков Октября», многократно перепечатывались местными издательствами.
== Оценки и влияние ==
Фельштинский и Чернявский считали, что Лев Давидович «в очередной раз» недооценил как степень влияния «тройки» на партийный аппарат, так и пассивность подавляющей части членов партии, основную массу которой к моменту начала дискуссии составляли не «профессиональные революционеры», а те, кто «рассматривал партийный билет в качестве своего рода продуктовой и промтоварной карточки». Они также отмечали что «литературная дискуссия» по существу и не состоялась: имела место просто «открытая и грубая кампания нападок» на Троцкого.
Содержание направленных против Троцкого статей «вдалбливалось» в головы как членов большевистской партии, так и беспартийных: их убеждали в существовании «троцкизма», враждебного «ленинизму»:
{{цитата|Ради удержания личной власти изобретались фантомы, на которые опирались псевдотеоретики в борьбе против столь же несуществующих других, «враждебных» фантомов.}}
[[Австралия|Австралийский]] профессор {{нп5|Байлхарц, Питер|Питер Байлхарц||Peter Beilharz}} обращал внимание на выбор Троцким фигур для «атаки» — Каменева и Зиновьева — а не Сталина, оставшегося таким образом «в тени». Кроме того, по мнению Байлхарца, бывший нарком «в самом общем виде» но всё же согласился с идеей о существовании «троцкизма», переведя таким образом дискуссию в сферу идеологии, а не конкретного социалистического строительства — тем самым он понёс репутационные потери среди так называемых «практиков» в партии{{sfn|Beilharz|1987|p=50}}.
В декабре 1924 года Корней Чуковский, не питавший особой привязанности к Троцкому, всё же записал в своем дневнике: «Ах, какая грустная история с Троцким!»
== Примечания ==
| |||