Картофельные бунты в Российской империи: различия между версиями

Введение картофеля в сельское хозяйство Европы протекало медленно. Хотя европейцы познакомились с картофелем в Новом свете уже в 16 веке, только к концу 17 века он начинает занимать заметное место в сельском хозяйстве Англии, а в других странах появляется еще позднее. Введение новой культуры сталкивалось с сопротивлением крестьянства. Особенно серьезные проблемы возникали при попытках вводить посадки картофеля «сверху», административными методами. Так, в Пруссии в 1745 г. для того, чтобы заставить крестьян сажать картофель приходилось прибегать к наказаниям и военной силе. Однако это помогало мало, и введение новой культуры затянулось на десятилетия. Обобщая полученный опыт, [[Фридрих Великий]] в 1775 году писал: {{начало цитаты}} Одними циркулярными распоряжениями и с помощью принудительных мер подобные полезные учреждения не могут быть введены, ибо, не говоря уже о том, что крестьянин обнаруживает сопротивление против новшеств и в особенности против требований, которые навязываются ему силой, вообще трудно ожидать улучшений в области сельского хозяйства, если сельский хозяин не убедится в пользе их посредством вразумительных доказательств, а еще лучше — посредством примеров.<ref>{{Книга|автор={{nobr|Кулишер М. И.}}|заглавие=Очерки сравнительной этнографии и культуры|ответственный=|издание=|место=С.-Петербург|издательство=Типография И.П. Скороходова|год=1887|страницы=|страниц=|isbn=|isbn2=}}</ref> {{конец цитаты}}

Государственные крестьяне по численности намного превосходили удельных, поэтому волнения имели значительно более широкий характер. В 1837 г. началась [[Реформа Киселёва|реформа П. Д. Киселева]], согласно которой учреждалось [[Министерство государственных имуществ Российской империи|Министерство государственных имуществ]] и его местные органы, которым вверялось «попечительство» над государственными крестьянами при посредничестве [[Сельское общество|сельской общины]]. Среди крестьян это породило массовые слухи о переводе их из государственных в удельные или даже о передаче в частное владение «барину» («Министеру» или «Министрову»). 8 августа 1840 г. был издан Указ о посадке картофеля при волостных и сельских правлениях. В циркуляре от 28 августа 1840 г. предписывалось отдавать для посева картофеля специальные участки в тех селениях, где была введена общественная запашка, а там, где ее не было — отводить в каждой волости по одной десятине. Это сразу вызвало сопротивление крестьян. Не получив одобрения «мира», писари и волостные головы начали фальсифицировать приговоры сельских сходов, подделывая подписи без ведома крестьян. Затем Министерство государственных имуществ издало еще один циркуляр, в котором предписывалось разводить картофель не только при волостных правлениях, но уже при каждом сельском обществе<ref name=":0" />. Кроме того, также в целях борьбы с последствиями неурожаев, было издано предписание об устройстве неприкосновенных запасов семенного зерна. По оценке П. Деви:<blockquote>О согласии крестьян на учреждение неприкосновенных запасов были написаны по всем волостям и общинам приговоры, но едва ли Захаровское общество было ни единственным в трех уездах, в котором он был составлен с должною добросовестностью и с ведома крестьян. Во всех же других писари и старшины не признали за нужное сообщить о них народу и употребили при написании их свой обычный прием, то есть подписали под ним именники из податных тетрадей и сообщили окружным начальникам, что общества согласны и приговоры даны<ref name=":1">{{Статья|автор=П. Деви|заглавие=Картофельный бунт в Пермской губернии|ссылка=http://memoirs.ru/rarhtml/1429Gurin.htm|язык=|издание=Русская старина|тип=|год=1874|месяц=|число=|том=Т. 10|номер=5|страницы=86—120|issn=}}</ref>.</blockquote>Особое положение писарей и волостных голов, их новые мундиры, злоупотребления и заносчивость вызвали ненависть и недоверие со стороны крестьян. А. Н. Зырянов, свидетель событий 1842—1843 гг. писал: <blockquote>Писари, как люди особого, так сказать, класса, нередко щеголяли своими форменными кафтанами. Кафтаны сии сверх меры и положения обшивали широчайшими серебряными галунами и обсаживали блестящими пуговицами, что придавало им вполне вид „барский“«барский» и „чиновничий“«чиновничий» […] При небольшом жаловании жили они в селеньях лучше всех, жили роскошно, сытно, привольно в довольстве, в достатке, имея большие домы или обширные квартиры, почтенное количество рогатого скота, лошадей, даже экипажи и иногда значительные запашки. С народа бралось, с народа и получалось<ref>{{Книга|автор=|ссылка часть=http://www.ust-miass.ru/index.php/istoriya-sela/xix-vek/93-2010-11-26-13-06-13|заглавие=Крестьянское движеніе въ Шадринскомъ уѣздѣ, Пермской губерніи въ 1843 году|ответственный=|издание=|место=|издательство=Типография Пермского Губернского Правления|год=1884|страницы=|страниц=|isbn=|isbn2=}}</ref>.</blockquote>

Грубое вмешательство мелких местных властей в повседневную жизнь крестьянства, непонимание крестьянами сути проводившихся реформ, атмосфера слухов и недоверия, а также вскрывшиеся факты подлогов привели к волне бунтов. Общая схема была следующей — прослышав о передаче «в удел» или «барину» крестьяне собирали сходку и определяли порядок действий. Зачастую принимали решение посадок картофеля не производить или даже разломать изгородь, окружающую засаженный участок, посаженный картофель выкопать и раскидать, а сам участок засеять зерновыми. Было распространено мнение, что «если в течение двух дней не разломана будет около посеянного картофеля… изгорода, то заключится контракт и казенные крестьяне будут барские или удельные»<ref name=":0" />. Упорные слухи о том, что «писари и старшины» продали «мир», вызвали волну направленной на них агрессии. На них нападали, избивали и подвергали истязаниям, требуя сознаться в содеянном и выдать грамоту с «золотыми строками и золотым клеймом» где говорится о закабалении. Ходили также слухи о том, что царь воспротивился, не захотел отдавать крестьян и прислал о том грамоту, но писари ее прячут и т.п<ref>{{Cite web|url=http://www.ust-miass.ru/index.php/istoriya-sela/xix-vek/93-2010-11-26-13-06-13|title=Картофельный бунт в 1843 г|author=|website=Усть-Миас. Курганская область, Каргопольский край|date=|publisher=}}</ref>. Нападениям подвергались также местный причт и иногда богатые крестьяне, которых подозревали в сговоре с «миропродавцами». При этом крестьяне, за редким исключением, не нападали на чиновников более высокого уровня и не выдвигали политических требований, ограничиваясь пожеланиями «чтобы управление над ними было по-старому»<ref name=":1" />. В большинстве случаев увещеваний государственных чиновников оказалось достаточным, чтобы погасить возмущение<ref name=":0" />. Однако в ряде мест мятежи были подавлены вооруженной силой. Так, в селе Течинском [[Пермская губерния|Пермской губернии]] при появлении солдат крестьяне не отступили, на холостые заряды отвечали градом камней и палок и рассеялись только после стрельбы картечью в упор по плотной массе народа<ref name=":1" />. В Нолинском уезде Вятской губернии в ходе «усмирения» было 8 убитых, 4 умерших от ран и 39 раненых<ref name=":0" />. Пример суровых расправ и бессилие крестьян против военной силы также способствовали прекращению бунтов. После подавления возмущения следовали расправы. Основных виновников подвергали [[Телесные наказания|телесным наказаниям]] с особой жестокостью, что зачастую было равносильно смертному приговору. Крестьянин П. Г. Гурин, бывший свидетелем бунта и чуть не ставший его жертвой, так описывает расправу в Закамышловской волости Пермcкой губернии:<blockquote>Виновные, между тем, были выбраны и разделены на две части: в одной — главные, в другой — менее виновные. Первые отданы под конвой для препровождения в острог, а последних предписано раздевать. Розги и палки были уже разложены кучками в нескольких местах в порядке полукруга и у каждой такой кучки стояли по два солдата, из которых один имел руках палки, а другой — розги. Скомандовали „подводить«подводить!“» и известное число людей взято из стоявшей раздетой толпы. Каждого подхватили подъ руки двое солдат. Каждого подхватили под руки двое солдат и развели по местам. „Готово«Готово!“» провозгласил унтер-офицер. Лишь раздалась команда офицера „начинай“«начинай», как в то же мгновение палки и розги свистнули в воздухе и раздались неистовые вопли. Вопли постепенно перешли в стоны, наконец и сами стоны слышатся все реже и реже, да и то уже у немногих, а удары сыплются, да сыплются с прежнюю силою, несмотря на бесчувственное состояние большинства наказываемых… „Довольно«Довольно!“» прозвучала команда и несчастные, истерзанные, полуживые растащены в стороны. Места их заняли другие, третьи смены т.д…. Когда таким образом были наказаны виновные, дошла очередь до обществ. Выведено было из их среды несколько десятков человек, по расчету из каждых десяти однообщественников по одному. В числе этих людей было много и таких, которые совершенно не были виновны, но в лице их наказывалось общество… Наказание им было полегче: многие из них после него оделись сами, чего не мог сделать никто из наказанных, принадлежавших к разряду виновных<ref name=":1" />.</blockquote>