|
В «каноне» наряду с этико-политическими, гносео-логико-лингвистическими и общеметодологическими вопросами обсуждаются важнейшие онтологические категории — пространство, время, характеристики вещей: движение, изменение, причина и необходимость, а также проблемы и понятия геометрии, оптики, механики, экономики. Моистская «наука» произошла от практической деятельности и была тесно с нею связана, поэтому отказалась от традиционных объяснений ([[инь-ян]], [[у син]], [[И Цзин|символики триграмм]]). Моисты не пытались сформулировать физических законов, не ставили экспериментов, хотя созданные ими модели визуализируемы и в общем доступны экспериментальной проверке. По мнению А. И. Кобзева: «Будучи уникальным явлением в китайской традиции, моистские исследования во многих отношениях сопоставимы с достижениями древнегреческой мысли, которые легли в основание современной науки»{{sfn|Кобзев|2009|с=751}}. В каноне вообще нет категорий Неба, небесного предопределения или [[Дэ|благодати-дэ]], термин дао используется в значении «путь [рассуждения]»{{sfn|Кобзев|2009|с=752}}.
Учение моистов о познании было достаточно специфичным. Ранние моисты разработали учение о задачах, предмете познания и содержании процесса познания (определения «причинности», «сходства и различия», разделение вещей и явлений по «родам»). По А. Грэму, в Китае в IV веке до н. э. произошёл «метафизический кризис», связанный с деятельностью [[Ян Чжу]], в результате которого моисты пришли к выводу, что апелляций к Небу и духам недостаточно для решения актуальных этико-политических проблем и отказались от высказываний о потустороннем{{sfn|Graham|1989|p=53—54, 137}}. Поэтому в основе гносеологии поздних моистов лежало решение актуальной для IV века до н. э. философской проблемы: соотношения «имён» (''мин'') и «реалий», «действительности» (''ши''). Согласно моистской доктрине, знание есть отражение действительности в форме «имён»-понятий; эти последние суть «названия реалий», для своего существования не нуждающихся в именах. Свойство не существует отдельно от вещи; познавая свойства, человек познает вещь; ни одно из свойств — тех, что познаны, и тех, что не известны, — нельзя изменить, не изменив предмета. Чувственное познание даёт одностороннее знание, поскольку не отвечает на вопрос о природе вещи, почему она такова. Познание представляет собой последовательнось: «описание» (''цзюй'') вещи или явления, «исследование» (''ча''), «осмысление» (''люй''), далее происходит переход к высшей стадии разумного знания — «мудрости» (чжи), когда постигается причинность и открывается общее знание. Главным критерием истинности знания была «применимость» на практике в интересах народа — «люда» (''шу минь''), «ста фамилий» (''бай син'') и соответствие принципу «всеобщей любви и взаимной выгоды»{{sfn|Титаренко|2006|с=359—360}}.
По мнению А. Грэма, моисты разделили пространство и время, чтобы исключить возможное выведение неизменности принципов государственного правления во времени из их неизменности в пространстве, то есть преследовали этико-политические, а не естественнонаучные цели{{sfn|Graham|1989|p=161}}. При этом, моистское понятие о длительности принципиально отличалось от [[Ньютоновская механика|ньютоновского]], являющегося, как и пространство, абсолютным началом. «Протяженность сама по себе не предполагает длительность, но только бездлительность, или моментальность. С онтологической точки зрения данное разделение допускает, по крайней мере, небезусловность длительности. При наличии протяженности она может быть или не быть, обусловливаясь какими-то внешними факторами»{{sfn|Кобзев|2009|с=752}}. Моистские определения пространства и времени ближе к релятивистской концепции [[Лейбниц]]а. Протяжённость для моистов — «охват» различных «мест», а длительность — «охват» различных «времён», то есть они сводятся к своим частям, что напоминает их бессубстанциальность и номиналистичность у Г. Лейбница, хотя он, в конечном счете, сводил пространство и время к вещам и их отношениям, а моисты скорее сводили вещи к местам{{sfn|Кобзев|2009|с=753}}.
Моистская механика посвящена, главным образом, объяснению того, почему объекты в одном случае падают вниз, в другом — останавливаются в своем падении, и почему при взаимодействии с ними останавливающий объект то подвергается деформации, то — нет. Выделенный ими общий принцип эквивалентен по следствиям [[Закон тяготения Ньютона|закону тяготения]], но сформулирован феноменолистически, без использования понятия, сходного с ньютоновским притяжением. Если нет никаких препятствий, тело просто «спускается вниз». Сами же виды препятствий не обобщены{{sfn|Кобзев|2009|с=762}}.
|
