Зиновьев, Александр Александрович: различия между версиями

Как отмечали биографы, в юности Зиновьев был охвачен желанием «строительства нового мира» и верой в «светлое будущее», его завораживали мечты о социальной справедливости, идеи равенства и [[коллективизм]]а, материального аскетизма; его кумирами были [[Спартак]], [[Робеспьер]], [[декабристы]] и народники. Как писал [[Крылов, Константин Анатольевич|Константин Крылов]], идеи соответствовали его личному опыту: Зиновьев вспоминал, что «был нищим среди нищих», подчёркивая, что [[Коммунизм|коммунистическая утопия]] является идеей нищих. С одной стороны, происходившие в 1930-е годы социальные, культурные и экономические изменения способствовали оптимизму; с другой стороны, Александр замечал и возрастающее неравенство, видел, как живут семьи партийных и государственных чиновников; обращал внимание на то, что в продвижении по социальной лестнице наиболее успешны были активисты-демагоги, болтуны и доносчики; наблюдал дискриминацию крестьян по сравнению с рабочим классом, деградацию деревни и формирование нового [[Коллективизация|«крепостного права» колхозов]], чему был свидетелем, когда приезжал на каникулы в Пахтино{{sfn|Крылов|2010|с=325—326}}{{sfn|Фокин|2016|с=34—37}}. Под впечатлением от известной [[Путешествие из Петербурга в Москву|книги Радищева]] хотел написать обличительное «Путешествие из Чухломы в Москву»; в 1935 году, после обнародования проекта [[Конституция СССР 1936 года|сталинской конституции]], с другом в шутку составил вымышленную конституцию, в которой «лодыри и тупицы» имели «право на такие же отметки, как и отличники» (история вызвала школьный скандал, но дело замяли). Как пишет П.Павел Фокин, «подвиги и подлости» советского общества, противоречия и проблемы повседневной жизни провоцировали «душевный бунт»{{sfn|Фокин|2016|с=35—36, 38}}. Согласно интерпретации К.Константина Крылова, разочарование в практическом воплощении идеалов коммунизма не подтолкнуло юного Зиновьева ни к отрицанию самой идеи коммунизма, ни к поиску других идеалов. Он выбрал третий путь, сделав вывод, что социальному миру неизбежно присуще зло, и что этот мир в сущности и является злом. Эта позиция позднее повлияла на его социологию{{sfn|Крылов|2010|с=326—327}}.

В [[комсомол]]е Зиновьев был членом школьного комитета, отвечал за выпуск сатирической газеты. На выбор философии в качестве будущей специальности повлиял учитель общественных дисциплин, аспирант [[Московский институт философии, литературы и истории|Московского института философии, литературы и истории]] (МИФЛИ) — главного гуманитарного вуза тех лет в СССР. Вместе с учителем Александр начал изучать работы Маркса и Энгельса, увлёкся [[Диалектика|диалектикой]]. С отличием окончив в 1939 году школу, поступил в МИФЛИ (другими вариантами были математика и архитектура){{sfn|Фокин|2016|с=39—42}}. Среди его сокурсников были впоследствии известные философы [[Гулыга, Арсений Владимирович|Арсений Гулыга]], [[Нарский, Игорь Сергеевич|Игорь Нарский]], [[Горский, Дмитрий Павлович|Дмитрий Горский]], [[Копнин, Павел Васильевич|Павел Копнин]]. Атмосфера в институте, кузнице «бойцов идеологического фронта», была тяжёлой. Зиновьев был почти без средств, мизерной стипендии не хватало, отец перестал ему помогать. Как пишет П.Павел Фокин, Зиновьев находился в состоянии физического и нервного истощения. В поисках ответа на вопрос, почему провозглашаемые светлые идеалы коммунизма расходились с реальностью, Зиновьев пришёл в размышлениях к фигуре Сталина: «Отец народов» стал причиной извращения коммунистических идеалов{{sfn|Фокин|2016|с=42—45, 51}}.