Анекдоты, приписываемые Хармсу: различия между версиями
| [отпатрулированная версия] | [отпатрулированная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Shakko (обсуждение | вклад) |
Shakko (обсуждение | вклад) |
||
Строка 45:
== Содержание ==
Рукопись представляет собой блокнот небольшого формата, на каждой странице которой расположен анекдот либо рисунок. Некоторые анекдоты занимают две странички. Всего на 87 страницах расположено 55 историй. Их порядок не совпадает с расположением анекдотов в популярных самиздатовских копиях и сетевых перепечатках.{{цитата|№1 (стр. 3) Однажды Гоголь переоделся Пушкиным и пришел в гости к Льву Толстому. Никто не удивился, потому что в это время Ф.М. Достоевский, царство ему небесное.}}
=== Предтечи и предпосылки ===
Строка 50 ⟶ 51 :
Появление анекдотов совпало со 150-летием со дня рождения [[Достоевский, Фёдор Михайлович|Ф. М. Достоевского]], имя которого фигурирует в 16 анекдотах. Также в ту эпоху, как указывает писательница, курсировало огромное количество баек про Кузьмича (Лукича) и [[Чапаев, Василий Иванович|Василия Ивановича]]<ref name="lib" />.
[[Назаренко, Михаил Иосифович|Михаил Назаренко]] указывает<ref name=":3">Назаренко М. И. Конструирование биографий в исторических анекдотах // Русская литература. Исследования: Сб. науч. трудов. – Вып. ХI. – К.: БиТ, 2007. – С. 159-170</ref>, что в отличие от оригинальных анекдотов Хармса, который был сильно оторван от реальных фактов, новый цикл опирается на реальные эпизоды из жизни писателей, хотя иногда инверсирует их. Например, в анекдоте про поджог Петербурга Достоевским его «участие в кружке петрашевцев и каторга оказываются связаны с позднейшей встречей Достоевского и Чернышевского: согласно воспоминаниям последнего Достоевский пришел к нему весной 1862 г. с мольбой повлиять на молодых нигилистов и остановить петербургские пожары». Постоянное бегство Тургенева в Баден-Баден по его мнению, скорее отсылает к передвижениям Кармазинова в «[[Бесы|Бесах]]», чем к подлинной биографии писателя. Относительно временного пространство, как считает литературовед, стоит говорить и о влиянии «[[Голубая книга|Голубой книги]]» [[Зощенко, Михаил Михайлович|Зощенко]], где вся мировая история увидена глазами советского человека. «Подобная двойственность – история как абсолютное прошлое и как точная копия современности – характерна для всей русской традиции псевдоисторических текстов, начиная с анекдотов [[Козьма Прутков|Пруткова]] и "[[История одного города|Истории одного города]]"».
=== Упомянуты ===
Строка 78 ⟶ 81 :
== Критика и анализ ==
Кукулин пишет: «„Как бы исторические“ тексты Доброхотовой и Пятницкого активно обращаются к реальным событиям жизни русских классиков (пребывание Достоевского на каторге, „народолюбие“ и педагогический опыт Льва Толстого и т. п.), но в гораздо большей степени — к их полумифологическим образам в сознании советского или подсоветского интеллигента. Эти образы восходят к стереотипам советской школьной программы, к критической литературе и историческим анекдотам различного происхождения. В текстах Хармса спотыкающиеся друг о друга Пушкин и Гоголь становятся странными персонажами, которые пародируют саму идею „исторического анекдота“. „Веселые ребята“ — следующая стадия той же традиции. Их персонажи имеют постоянные признаки (…). По сравнению с текстами Хармса, в „Веселых ребятах“ большее место уделено социальной сатире. Тексты Доброхотовой и Пятницкого пародируют ту особую идеологическую и психологическую значимость, которую приобрела в России история литературы. История литературы осознается в пародии как своего рода домашняя интеллигентская мифология; „Веселые ребята“ пародируют эту мифологию, — но пародируют, не отменяя ее значимости. Доброхотова и Пятницкий создали своего рода параллельную мифологию, а вместе с тем — продуктивный культурный механизм дальнейшего развития таких параллельных мифологий. „Параллельные мифологии“ стали заметной и необходимой частью саморефлексии культурного сознания для нонконформистской интеллигенции СССР. Антиидеологизм, издевательство над штампами советского преподавания литературы, парадоксальная убедительность персонажей — все это привело к тому, что тексты Доброхотовой и Пятницкого были чрезвычайно популярны в самиздате, и, в свою очередь, послужили образцом для многочисленных подражаний и переделок»<ref name=":2" />.
Назаренко пишет: «Главный же повествовательный принцип «Веселых ребят», несомненно, восходит к Хармсу: это непредсказуемость точного/искаженного/инверсированного воспроизведения фактов. Усилены не только психологические, но и хронологические сдвиги: русская литература видится из 1970-х годов как единый текст, замкнутый на себя, как единая временная точка (...) Авторы тут же разрушают иллюзию оторванности классической литературы от современности. В цикле встречаются и реалии советского времени: колымский лагерь, якобы описанный Гоголем, юбилеи классиков»<ref name=":3" />.
== Публикации и литература по теме ==
| |||