Рубинштейн, Антон Григорьевич: различия между версиями

Бельгийский композитор [[Вьётан, Анри|Анри Вьётан]] признавался: «Его власть над роялем — это нечто невообразимое; он переносит вас в другой мир; все механическое в инструменте забыто. Я всё ещё нахожусь под влиянием всеобъемлющей гармонии, сверкающих пассажей и грома сонаты Бетховена op.57 [Appassionata], которую Рубинштейн исполнил для нас с невообразимым мастерством»<ref>Ysaÿe, Antoine and Ratcliff, Bertram, Ysaÿe, 24. As quoted in Sachs, 69.</ref>.

 

{{начало цитаты}}

Рубинштейн был чудом в смысле техники, и всё же он признавался, что делал промахи. Возможно, они и были, но при этом он воссоздавал такие идеи и музыкальные картины, которые смогли бы возместить миллион ошибок. Когда Рубинштейн был чересчур точен, его исполнение теряло какую-то долю своего восхитительного обаяния. Я помню, как однажды на одном из концертов он играл «Исламея» Балакирева. Что-то отвлекло его внимание и, очевидно, он совершенно забыл сочинение, но продолжал импровизировать в манере балакиревской пьесы. Минуты через четыре он вспомнил остальную часть и доиграл до конца. Это очень раздосадовало его, и следующий номер программы он играл с предельной точностью, но, как ни странно, его исполнение потеряло чудесное очарование момента, в котором подвела его память. Рубинштейн был воистину несравненен, может быть даже и потому, что был полон человеческих порывов, а его исполнение — далёким от совершенства машины.<ref name="Рахманинов">[http://senar.ru/articles/ten_signs/ С. В. Рахманинов. Десять характерных признаковпрекрасной фортепианной игры]</ref>