Работа была в плохом состоянии: грязная, пожелтевший лак скрывал многие детали. Однако, спустя почти два десятилетия нахождения картины в фондах музея, один из корифеев музейного дела в Николаеве, тогдашний главный хранитель музея им. В.В. Верещагина, Зинаида Андреевна Макушина, всерьез заинтересовалась этой работой. Интуиция подсказала ей, что портрет этот, по-видимому, написан незаурядным художником, и с необычной личности. Уж очень мастерски в портрете было выполнено буквально все: изображение героя, интерьер, аксессуары. Наконец, странным показалось, что у боевого генерала прошлого века в кабинете обстановка такая, как у обыкновенного чиновника. 
 Вначале необходимо было отреставрировать произведение. Наилучшим выходом была реставрация в Государственной Третьяковской галерее, и З.А. Макушина отправилась в Москву. Там портрет неизвестного обрел свою вторую жизнь. Прежде всего, было установлено авторство произведения. На поверхности листа бумаги в корзине, стоящей под столом, обнаружилась едва заметная подпись художника Евграфа Федоровича Крендовского и дата создания картины – 1847 год. Это сразу дало исследователю возможность обратиться к творчеству одного из самых известных учеников Алексея Венецианова, причем, ученика, тесно связанного с Украиной. Дело в том, что художник Крендовский долгие годы прожил на Полтавщине, где в селе Мануйловка он держал художественную школу, в которой, по примеру своего учителя, учил изящному искусству детей крестьян.
Теперь следовало решить еще один вопрос: а кто же, собственно, изображен на загадочном портрете. Естественно, З.А. Макушина обратилась к старым книгам, справочным изданиям, посвященным армейской элите России І-ой половины ХІХ века. На картине, рядом с подписью Крендовского, стояли загадочные инициалы: І.К. Исследователь логично предположила, что это могут быть инициалы изображенного, поскольку имя  и отчество Крендовского с этими инициалами не совпадают. К тому же, была еще очень важная примета: отсутствие левой ноги. Просматривая множество архивных материалов, неожиданно З.А. Макушина наталкивается на имя генерала Ивана Карловича Арнольди, который «в битве под Лейпцигом принимал участие в армии наследного принца шведского и совершил ряд подвигов, где ему оторвало левую ногу. Император Александр І прислал своего лейб-медика, ногу отняли до половины бедра, но он еще прослужил 40 лет и, не имея ноги, сидел и ездил на коне». Поясню для читателей, что речь здесь идет о грандиозном сражении с армией Наполеона в 1813 году. Сражение это было названо «Битвой народов», когда объединенная Европа нанесла сокрушительное поражение французской армии. Вместе со сходящимися инициалами, совпадением дат жизни и даты написания портрета, утраченной в битве ноги, а также найденными другими изображениями генерала И.К. Арнольди, З.А. Макушина пришла к убеждению, что находка ее полностью соответствует лицу, изображенному на портрете. Более того, из биографических данных, найденных о генерале от артиллерии И.К. Арнольди, она узнала, что он был участником наполеоновской кампании 1805 – 1807 гг., в 1812 г. был назначен командиром 13-й конной артиллерийской роты армии Чинагова, отличился в битве при Березине. За храбрость и отвагу награжден орденом Владимира ІV-ой степени, Анны І-ой степени и орденом Александра Невского. 
 Но оставалась еще одна неясность: почему же все-таки в 1847 году на столе у боевого генерала столько бумаг и писчих принадлежностей? Возможно, что генерал взялся писать мемуары? 
 Нет, и на этот каверзный вопрос исследователем был найден единственный верный ответ. Оказывается после всех военных кампаний, боевой генерал был назначен императором на должность начальника военных поселений Херсонской и Екатеринославской губерний. То есть, в числе прочих городов и поселений наш город Николаев также был в ведении генерала И.К. Арнольди. Вот почему на столе у боевого генерала столько разных бумаг, он действительно был к тому времени чиновником.