Обсуждение:Воробьёв, Николай Николаевич (поэт)

Российская газета, 03.04.92 ВОЗВРАЩЕНИЕ "КОНДРАТИЯ БУЛАВИНА" БЫЛО БЫ НЕВОЗМОЖНО БЕЗ ВОЗВРАЩЕНИЯ ЕГО АВТОРА Евгений ВИТКОВСКИЙ В Ростове-на-Дону вышла в свет эпическая поэма Николая Воробьева (Богаевского) "Кондратий Булавин". Издана книга репринтным способом на средства фанатика литературы донского казачества Н. И. Филкина и представляет собой точное воспроизведение первого авторского издания, вышедшего в 1965 году в Монтерее (Калифорния). Воспроизведена даже авторская обложка: поэт был еще и незаурядным рисовальщиком Тираж ростовского издания - десять тысяч экземпляров - как будто и не мал для поэзии в наше время, однако же книга была распродана в два дня, уже сейчас требуется выпустить ее еще раз: сборник избранных произведений Воробьева-Богаевского, куда войдут, помимо "Кондратия Булавина", переложения калифорнийских индейских сказов, поэма "Болванный бунт" и лирические произведения, подготовлен к печати в качестве. приложения к выходящему во Владивостоке альманаху "Рубеж". Удивляться нечему: свое казачество есть и на Дальнем Востоке, а главное - далеко не для одного только казачества представляет ценность творческое наследие самого, быть может, значительного казачьего поэта-эпика, чье творчество высоко ценили столь различные писатели русского зарубежья, как Борис Зайцев. Гайто Газданов, Юрий Терапиано и другие, уже "вернувшиеся в Россию". В основном, увы, вернувшиеся посмертно, как и Н. Н. Воробьев-Богаевский, которого Борис Зайцев в дружеских письмах неизменно звал именем героя главной его поэмы: "Дорогой Булавин..." Он родился в 1908 году в Санкт-Петербурге, в старинной казачьей семье. Учился в Донском императора Александра Третьего кадетском корпусе и вместе с корпусом в самом начале 1920 года был эвакуирован в Египет. Потом - обычный путь русского беженства "первой волны": Турция, Югославия, Германия. Во время второй мировой войны воевал в Югославии в рядах Казачьей дивизии. В 1950-м переселился в Калифорнию, где был профессором в институте иностранных языков, где создал большой русский хор из студентов, в абсолютном большинстве не знавших русского языка, но прекрасно певших "по слуху" казачьи песни. И где умер 3 июля 1989 года, не дожив буквально год или два до того, чтобы "вернуться в Россию - стихами". Все, что было написано до 1950 года, пропало при переезде в США, и поэт решил начать литературную жизнь заново, под незаметным псевдонимом Николай Воробьев. Его влекло к эпическому жанру; "для разминки" написал небольшую поэму "Болванный бунт" на сюжет из петровских времен. В зарубежье поэма так и не была издана, а в России увидела свет в 1990 году. В 1955 году Воробьев-Богаевский взялся за главное дело жизни, и через десять лет трудоемкой работы, требовавшей поиска материалов во множестве библиотек и архивов, "Кондратий Булавин" вышел в свет в калифорнийском издательстве Б, В. Чарковского - минимальным, "эмигрантским", тиражом, экземпляров 500, если не меньше. Да и эти экземпляры в продажу почти не пошли, а были в основном раздарены друзьям-поэтам, друзьям-казакам, просто хорошим русским людям - так что на сегодняшний день это издание представляет чрезвычайную библиографическую редкость. Как, впрочем, и то. которое только что разошлось в Ростове... "Кондратий Булавин" - это пять с половиной тысяч строк воистину "бронзовой", мощной и одновременно филигранной поэзии. Кстати, по чистой случайности объем поэмы приблизительно равен объему "Евгения Онегина", и, пожалуй, она достойна занимать в собственно "казачьей" литературе приблизительно такое же место, как "Онегин" - в общерусской. Сюжет взят опять-таки из петровских времен, но если астраханский "болванный бунт" был сравнительно, малозначительным эпизодом, когда солдаты взбунтовались против... париков, то восстание Кондратия Булавина - событие важнейшее, оставившее след не только в истории, но даже в русской лексике: странное выражение "кондрашка хватил" восходит именно к бунту Кондратия Булавина против Петра Первого, посягнувшего на исконные свободы Дона. Даже пересказанная сухим языком исторических фактов история Булавина увлекательней иного детектива; попади она к романисту - ему бы ничего, кроме художественного мастерства, не потребовалось. Но Воробьев-Богаевский превратил ее в поэму, вложив в нее весь свой незаурядный поэтический дар. ... Впрочем, много ли проку пересказывать поэму, мы не на экзамене недоброй памяти лет, когда непременно требовалось изложить, выражением интересов какого изживающего себя класса был Евгений Онегин, а какого - Пьер Безухов. Россия всегда с уважением относилась к казачеству, казачество никогда не отделяло себя от России, требуя лишь неприкосновенности своих "казачьих" прав, наподобие знаменитого "С Дона выдачи нет!", на которое и посягнул Петр I. Отчего и приключилось восстание Кондратия Булавина, закончившееся за двести лет до рождения Николая Воробьева-Богаевского. Да и родился казак Богаевский именно в Санкт-Петербурге, в городе Петра, и городу этому он посвятил одно из самых пронзительных стихотворений, которое сегодня хочется процитировать целиком. СПБ - дел Петровых страница, Город Господом Богом храним... Пусть мне скажут, какая столица Не стояла во фронт перед ним? Тебе песни поэты слагали И с любовью несли их тебе, И три гордые буквы блистали Над Россией тогда - СПБ. Но слиняла и выцвела слава, С плеч усталых порфира сползла, И разбойничья злая орава Даже имя твое отняла. И, насмешек осыпанный градом И доселе неслыханных слов. За грехи легкодумных отцов За ночь сделался ты Ленинградом. И хоть буквы остались у нас, Но их всяк принужден сторониться: СПБ - означает сейчас - Специальная психобольница! В августе 1991 года вдова поэта, Марина Николаевна, и его сын, Алексей Николаевич, приезжали в Москву на Конгресс соотечественников, омраченный попыткой путча. Хотя конгресс был безнадежно заслонен событиями, потрясшими всю Россию, на нем удалось провести вечер памяти Воробьева-Богаевского в филиале Литературного музея - особняке Аксакова. Несколько недель спустя родной город автора "Кондратия Булавина" снова сделался Санкт-Петербургом - по воле народа, недвусмысленно выраженной тремя месяцами раньше. Поэт похоронен в Монтерее, старинной столице Испанской Калифорнии, где некогда разбилось сердце Марии - Концепсьон-Консуэллы Аргуэлло, не дождавшейся своего жениха, капитана Н. П. Резанова. Эту печальную историю, кстати, задолго до Андрея Вознесенского, воспели поэты-эмигранты Александр Алланд, Алексей Ачаир и, наконец, Николай Николаевич Воробьев-Богаевский. В том же городе похоронен один из самых интересных прозаиков русской эмиграции Николай Нароков, автор романов "Мнимые величины" и "Могу!". Там же, в Монтерее, по сей день живет сын Нарокова, тоже известный сейчас в России замечательный поэт Николай Моршен. Ниточка, натянутая от этого острова русской культуры к сердцу России, уже не может порваться.