Википедия

Московское золото

Текущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от версии, проверенной 20 мая 2022 года; проверки требуют 12 правок.

Московское золото (исп. Oro de Moscú) или Золото Республики (исп. Oro de la República) — собирательное обозначение операции по переводу части золотого запаса Банка Испании из Мадрида в Советский Союз. В общей сложности из Испании в Советский Союз было перевезено 510 тонн золота, что соответствовало 73 процентам золотого запаса Банка Испании. Операция по переброске золота была проведена спустя несколько месяцев после начала Гражданской войны в Испании. Инициатором вопроса передачи золота Советскому Союзу стал министр финансов Испании Хуан Негрин, инициатива которого была поддержана правительством Второй Испанской Республики во главе с премьер-министром Франсиско Ларго Кабальеро[1][2]. Помимо прочего термином «Московское золото» обозначались вопросы, касающиеся продажи золота в СССР и использования полученных средств для финансирования боевых действий. Оставшаяся часть золотого запаса Банка Испании — 193 тонны, что соответствовало 27 процентам, была перевезена во Францию, а операция по переводу части золотого запаса Испании во Францию получила название «Парижское золото».

Северный фасад Банка Испании в Мадриде, часть золотых резервов которого была отправлена в Советский Союз во время Гражданской войны в Испании.

Термин «Московское золото» появился в результате кампаний антисоветской пропаганды, основной целью которых стала дискредитация профсоюзов и политических партий западных стран, придерживающихся коммунистической идеологии, получавших финансовую поддержку со стороны Москвы. В конце 1930-х годов, когда Иосиф Сталин сосредоточил свои усилия на продвижении идей «мировой пролетарской революции», англоязычные средства массовой информации, такие как журнал «Time»[3], использовали термин «Московское золото» для обозначения планов советского руководства по интенсификации активности международного коммунистического движения, которое к тому времени уже заявило о себе в Соединенных Штатах Америки и Великобритании. В начале 1990-х годов термин «Московское золото» (фр. l'or de Moscou) активно применялся во Франции для дискредитации французской Коммунистической партии[4]. История с перевозкой золота в Советский Союз получила широкую огласку в международной прессе во время Гражданской войны в Испании и первые годы диктаторского режима Франко.

Перевозка золота во Францию и Советский Союз всегда привлекала к себе большое внимание, и, начиная с 1970-х годов, появляется литература с исследованиями этого эпизода испанской истории. Вопрос передачи золотого запаса Банка Испании во время Гражданской войны породил массу слухов и домыслов, и особо ожесточенные дискуссии по этому вопросу велись в Испании. В основе таких дискуссий лежали различные трактовки мотивов решения о передаче золотого запаса иностранным государствам и вариантах его использования, влияния вопроса о золотом запасе на развитие Гражданской войны, отношения республиканского правительства в изгнании к вопросу о золотом запасе и отношениях между правительством Франко и Советским Союзом.

Предыстория вопроса

править

Обстановка в Испании

править
 
Территории, контролируемые республиканцами (красные) и испанскими националистами (синие), по состоянию на сентябрь 1936 года. Зелёным отмечены области, занятые националистами в ходе боевых действий за 1936 год.

Гражданская война в Испании началась 19 июля 1936 года после неудачной попытки военного переворота против правительства Второй Республики, во время которого примерно треть страны оказалась под контролем испанских националистов. Для получения поддержки в боевых действиях против правительственных частей Второй Республики, испанские националисты во главе с генералом Франсиско Франко вступили в переговоры с Италией и Германией. В свою очередь официальное правительство Второй Республики обратилось за помощью к Франции, что быстро привело к разрастанию конфликта на международном уровне. Обращения за международной помощью со стороны правительства Второй Республики и националистов выявило отсутствие с обеих сторон вооружения, которое было необходимо для ведения боевых действий.[5][6]

В момент начала Гражданской войны в Испании политический климат в соседней Франции не отличался стабильностью и предсказуемостью. Большинство мест во французском правительстве занимали представители Народного Фронта и центристы из Радикальной партии. Премьер-министр Франции Леон Блюм при поддержке французской Коммунистической Партии выступал за военное вмешательство на стороне республиканцев в Испании, но этому плану резко воспротивилась Радикальная партия, которая грозилась отозвать своих представителей из правительства Блюма. Правительство Великобритании также придерживалась политики невмешательства в дела Испании, которую проводил премьер-министр Стэнли Болдуин. На фоне имеющихся разногласий во французском правительстве 25 июля 1936 года был принят пакет мер, запрещавший любые поставки обеим воюющим сторонам в Испании. Как только Гитлеру стало известно о том, что западные государства заняли позицию невмешательства в испанский конфликт, он отдал приказ об отправке первой партии самолётов и технических специалистов в Марокко, которое к тому времени контролировалось испанскими националистами. Бенито Муссолини также направил испанским националистам материальные грузы и самолёты, которые 29 июля 1936 года использовались для переброски войск из Марокко в контролировавшуюся испанскими националистами Севилью[7].

Первого августа 1936 года французское правительство предложило международному сообществу для обсуждения «Соглашение о невмешательстве в дела Испании», а седьмого августа 1936 года Великобритания выступила в поддержку французской инициативы.[8] Советский Союз, Португалия, Италия и Германия изначально также поддержали предложение французской стороны, и 9 августа 1936 года вошли в созданный «Комитет по невмешательству в дела Испании». Однако Португалия, Италия и Германия продолжали поддерживать испанских националистов, регулярно снабжали их необходимыми материалами и осуществляли логистику. Для пополнения своих запасов республиканцам приходилось закупать необходимые материалы на чёрном рынке и в Мексике.[9]

В августе и сентябре 1936 года испанские националисты одержали ряд важных побед над республиканскими войсками — в результате битвы при Бадахосе 14 августа 1936 года республиканцы оказались отрезаны от Португалии, а 14 сентября 1936 года испанскими националистами была перекрыта граница между Страной Басков и Францией. Успехи испанских националистов по времени совпали с изменением политики Советского Союза, который начал занимать более активную позицию по поддержке республиканцев. Для этого Советский Союз установил дипломатические отношения с Республикой Испания, а первым послом в Испании 21 августа 1936 года был назначен Марсель Розенберг (бывший представитель Советского Союза в Лиге Наций).

К концу сентября 1936 года коммунистические партии разных стран получили инструкции Коминтерна и Москвы, согласно которым предписывалось набрать добровольцев и сформировать Интернациональные бригады для войны в Испании (первые Интербригады смогли принять участие только в ноябре 1936 года). Тем временем 27 августа испанские националисты одержали важную победу во время осады Алькасара, что позволило генералу Хосе Энрике Варела начать проведение операции по взятию Мадрида.

В октябре 1936 года Советский Союз начал отгрузки военной помощи вновь сформированному правительству Народного Фронта. В новый кабинет министров вошли два министра — коммуниста, а премьер-министром был избран Франсиско Ларго Кабальеро. Иван Майский, советский посол в Великобритании, в своем выступлении 23 октября 1936 года на заседании «Комитета по невмешательству в дела Испании» выступил в защиту позиции Советского Союза, аргументировав это помощью испанским националистам, оказанной Германий, Италией и Португалией, которая также нарушала положения «Соглашения о невмешательстве».[10]

Статус золотых резервов и Банка Испании

править

В мае 1936 года, незадолго до начала Гражданской войны, считалось, что Испания обладает четвёртым по величине золотым запасом в мире.[11] Такое положение вещей объяснялось тем, что во время Первой мировой войны Испания придерживалась нейтралитета и смогла хорошо заработать на военных поставках. На основе записей и исторических документов известно, что с 1931 года бо́льшая часть резервов Банка Испании хранилась в его главном хранилище в Мадриде, а оставшаяся часть резервов хранилась в региональных представительствах Банка Испании и на депозитах в Париже.[12] Золотой резерв Банка Испании состоял в основном из испанских и иностранных золотых монет. При этом доля монет старой чеканки не превышала 0,01 % от общего объёма. Количество золотых слитков было невелико и в резервах Банка Испании насчитывалось только 64 слитка.[12]

Стоимость золотых резервов Банка Испании подтверждалась несколькими источниками. Так, газета «New York Times» сообщала о том, что по состоянию на 7 августа 1936 года стоимость золотых резервов Банка Испании оценивалась в 718 миллионов долларов США.[12] При пересчёте стоимости золотых резервов в физические величины получается, что на балансе Банка Испании находилось 635 тонн (20,42 миллиона тройских унций) чистого золота.[13][14] Согласно статистике Банка Испании, опубликованной в официальной газете испанского правительства 1 июля 1936 года, по состоянию на 30 июня 1936 года стоимость золотых резервов составила 5,24 миллиарда испанских песет. По мнению исследователя Анхеля Виньяса (исп. Ángel Viñas), сделавшего расчёты стоимости золотых резервов Банка Испании, 718 миллионов долларов США (в ценах 1936 года) в 2005 году составили бы 9,725 миллиарда долларов США (с учётом инфляции). Для сравнения, стоимость золотых резервов Испании по состоянию на сентябрь 2005 года составляла 7,509 миллиарда долларов США.[15]

По аналогии с Центральными банками Франции и Англии в 1936 году в форме акционерного общества с уставным капиталом в 177 миллионов испанских песет был создан Банк Испании. На весь объём уставного капитала Банка Испании было выпущено 354 тысячи акций с номинальной стоимостью 500 песет каждая. Несмотря на то, что по своей природе Банк Испании не являлся государственным учреждением,[16] правительство Испании имело право назначать Управляющего Банком, а министр финансов Испании мог назначать членов Совета Директоров.[12]

Первой попыткой создания Центрального банка Испании на основе частного банка (неподконтрольного правительству страны) стало принятие 29 декабря 1921 года «Закона Камбо» (по имени министра финансов Испании Франсеска Камбо), или закона о Центральном Банке (исп. Ley de Ordenación Bancaria).[17] Закон предусматривал полномочия Банка Испании по управлению золотыми резервами и требовал обязательного согласования Совета Министров при принятии тех или иных решений, касающихся золотых резервов страны. Согласно «Закону Камбо» правительство Испании имело право требовать от Банка Испании поддержания курса национальной валюты путём продажи части золотых резервов в объеме, утверждаемом министерством финансов Испании.[18]

Некоторые исследователи ставят под сомнение правомочность действий правительства по отношению к золотым резервам Банка Испании. Так, к примеру, Пио Моа (исп. Pío Moa)[19][20] полагает, что принятое правительством решение о переводе золотых резервов Банка Испании прямо нарушает «Закон Камбо». Однако, согласно показаниям последнего министра финансов при режиме короля Альфонсо XIII — Хуана Вентозы (исп. Juan Ventosa y Calvell)[21], применение «Закона Камбо» вело к ограничению экономического развития страны.[22] Принимая по внимание показания Хуана Вентозы, исследователь Анхель Виньяс полагает, что решения правительства Испании о переводе золотых резервов Банка Испании полностью соответствовали букве закона. Согласно Виньясу испанское правительство, оказавшись в сложной ситуации, созданной началом Гражданской войны, решилось на «скрытую национализацию Банка Испании».[23]

«Скрытая национализация Банка Испании» подразумевала под собой замену высокопоставленных сотрудников банка на лояльных республиканскому правительству граждан. Так, на основании Декрета от 4 августа 1936 года, с должности первого заместителя Управляющего Банком Испании был снят Педро Пан Гомес (исп. Pedro Pan Gómez), а вместо него был введён в должность Хулио Карабиас (исп. Julio Carabias).[24] Спустя десять дней после снятия с должности Педро Пан Гомеса из состава Банка Испании был выведен ряд высокопоставленных руководителей. После перевода части золотых резервов Банка Испании в Советский Союз, состоявшегося 21 ноября 1936 года, был утверждён новый состав Совета Директоров Банка Испании, который просуществовал без изменений до 24 декабря 1937 года, когда девять членов Совета были заменены на институциональных представителей.[25]

Парижское золото

править
 
Здание Королевской таможни (исп. Real Casa de la Aduana) в Мадриде, в котором располагалась штаб-квартира Министерства финансов Испании.

С началом Гражданской войны испанские националисты приступили к созданию государственных структур, полагая при этом, что государственные структуры республиканцев являются нелегитимными. Одной из такой структур, созданной испанскими националистами, стал Центральный банк Испании, штаб-квартира которого располагалась в городе Бургос. При этом каждая из сторон считала себя правопреемницей Банка Испании, как у себя в стране, так и за рубежом.[26] Однако, штаб-квартира Банка Испании, с большей частью золотого запаса, располагалась в Мадриде, который находился под контролем республиканцев. Оставшаяся часть золотых запасов Банка Испании находилась на хранении в региональных подразделениях Банка, которые также контролировались республиканским правительством.[27]

Уже 26 июля 1936 года премьер-министр республиканского правительства Хосе Хираль объявил о решении отправить часть золотых резервов Банка Испании во Францию. Как только новости об отправке части золотого запаса Испании во Францию стали известны испанским националистам,[28] они тут же выступили с заявлением, в котором предупредили о том, что решение республиканского правительства нарушает Закон о Центральном банке и, соответственно, является незаконным. В связи с действиями республиканского правительства 25 августа 1936 года испанскими националистами был принят Декрет № 65, в котором действия республиканского правительства в отношении золотых резервов объявлялись незаконными и недействительными:

Министр финансов Франции Венсан Ориоль и Управляющий Банком Франции Эмиль Лаберье (фр. Émile Labeyrie) приняли совместное решение о том, что французская сторона может продолжать операции с золотыми резервами Испании. Действия французского министра финансов и Управляющего Банка Франции объяснялись их антифашистской позицией и стремлением поддержать французский франк.[31] Создание «Комитета о невмешательстве в дела Испании» не прекратило практику перевода испанских золотых резервов во Францию, и сформированное в сентябре 1936 года испанское республиканское правительство во главе с Ларго Кабальеро продолжало отправлять золото во Францию. Правительства Франции и Великобритании последовательно отвергали претензии правительства испанских националистов о якобы незаконном использовании золотых резервов Банка Испании.[32]

К марту 1937 года испанские республиканцы отправили в Банк Франции 193 тонны золота,[33] что равнялось 27 процентам золотых запасов Банка Испании. В обмен на переданное французской стороне золото республиканцы получили 3 миллиарда 922 миллиона французских франков (196 миллионов долларов США), которые были использованы на закупку вооружения и продовольствия.[34] Помимо официального вывоза золотых запасов Банка Испании во Францию, наблюдался также незаконный вывоз во Францию золота, серебра и ювелирных изделий.[35] Столкнувшись с ситуацией контрабандного вывоза золота, серебра и ювелирных изделий во Францию республиканское правительство Испании 30 августа 1936 года приняло решение, оправдывающее подобный вывоз ценностей, ввиду «вынужденных мер, необходимых для подавления вооружённого восстания».[36]

В последний год Гражданской войны правительству испанских националистов были возвращены 40 тонн золота, находящихся в одном из хранилищ города Мон-де-Марсан. Возврат золота из хранилища Мон-де-Марсана стало единственным примером удовлетворения претензий правительства испанских националистов на золотые резервы Банка Испании.[37]

Из Мадрида в Москву

править

Приказ о переводе золота и его мотивы

править

По инициативе министра финансов Хуана Негрина 13 сентября 1936 года был подписан секретный декрет, разрешающий перевозку золотых резервов Банка Испании. Декрет предусматривал ответственность представительства перед Генеральными Кортесами (законодательный орган Испании), но в конечном счете это положение документа оказалось не выполненным.[38][39]

Помимо министра финансов Декрет был подписан Президентом Республики Мануэлем Асанья, который позже утверждал, что ему не было известно о конечном пункте транспортировки золотых резервов Банка Испании. По словам Ларго Кабальеро Асанья был уведомлен об этом решении пост-фактум, в силу эмоционального состояния Президента Республики и его прохладного отношения к операции.[42]

Нужно ли было посвящать в процесс принятия решения большое количество людей? По-моему мнению, это было излишним, так как любая допущенная оплошность могла вызвать международный скандал. Мы решили не посвящать Президента Республики в детали операции, который в то время и так находился в подавленном состоянии. Поэтому о принятом решении знали только председатель Совета Министров (в данном случае – сам Ларго Кабальеро), министр финансов Хуан Негрин, и министр военно-морского и воздушного флотов Индалесио Прието. Однако нужно заметить, что переговоры с советской стороны вели только председатель Совета министров и министр финансов.
Франсиско Ларго Кабальеро [43]

Некоторые исследователи, такие как Виньяс, объясняют решение о вывозе золотых резервов за пределы Мадрида быстрым наступлением Африканской армии под командованием Франсиско Франко на столицу Испании. На момент принятия решения о вывозе золотых резервов Африканская армия Франко находилась в 116 километрах от Мадрида, и все усилия республиканский стороны остановить быстрое наступление испанских националистов на столицу не увенчались успехом. Тем не менее, войска Франко не стали с ходу брать Мадрид, а двинулись на помощь своим союзникам, где приняли участие в осаде Толедо. После проведения успешной операции в Толедо авторитет Франко значительно вырос, что усилило его политический вес, и 29 сентября 1936 года испанскими националистами он был провозглашен главой государства. Несмотря на то, что правительство республиканцев 6 ноября 1936 года перебралось в Валенсию, Мадрид смог выдержать осаду испанских националистов вплоть до конца войны.

Премьер-министр Ларго Кабальеро, одно из ключевых лиц тех событий, объяснял принятие решения о вывозе золотых резервов в силу создания «Комитета по невмешательству в дела Испании» и нежелания демократических стран поддержать испанских республиканцев.

Когда фашисты уже стояли у стен испанской столицы, министр финансов запросил Совет Министров санкционировать перевозку золотых резервов Банка Испании за пределы страны, не раскрывая конечного пункта транспортировки. Первым делом министр финансов перевез золотые резервы в форт Картахены, а затем, опасаясь нападения националистов, он решил вывезти их из страны. У нас не было особого выбора, и поэтому мы перевезли золотые резервы в Советский Союз – страну, которая помогла нам оружием и продовольствием.
Франсиско Ларго Кабальеро [44]

Однако Луис Аракистайн (исп. Luis Araquistáin), член той же партии, что и Ларго Кабальеро, придерживается мнения, что на решения о переброске золотых резервов влияние оказала советская сторона.

С Ларго Кабальеро мы были близкими друзьями, и я не помню, что он находился в подавленном состоянии от мрачных перспектив окончания войны. Также мне трудно поверить в то, что министр финансов Хуан Негрин пал жертвой пессимизма в отношении исхода войны. Заявление о том, что «у нас не было другого выбора, кроме как перевезти золото в Советский Союз» выглядит совершенно диким, и по моему мнению советская сторона оказала влияние на премьер-министра и министра финансов.
Луис Аракистайн [45]

Помимо угрозы со стороны испанских националистов рассматривалась возможность захвата золотых резервов Банка Испании Федерацией анархистов Иберии, представители которой планировали нападение на хранилище Банка Испании и перевод золотых резервов в главный бастион анархистов — Барселону. Анархисты рассчитывали не только захватить золотые резервы Банка Испании для их последующего сохранения, но и использовать для закупки вооружений и продовольствия.[46] Планы по захвату золотых резервов Банка Испании разрабатывал один из самых серьезных оппонентов министра финансов Хуана Негрина — анархист Диего Абад де Сантильян. Однако было бы неверно утверждать, что золотые резервы Банка Испании перевозились в Картахену не для обеспечения их безопасности, а для дальнейшей транспортировки в Москву, как это сделал историк Франсиско Олайя Моралес.[47]

Несмотря на то, что большинство историков сходится во мнении, что главным действующим лицом в операции по передаче золотых резервов Банка Испании советской стороне был министр финансов Хуан Негрин (вне зависимости от того, была ли это его частная инициатива, или имели место манипуляции Советского Союза), до сих пор остается неясным кто первым предложил идею о вывозе золотых резервов за пределы Испании. Английский историк Энтони Бивор считает, что влияние на Хуана Негрина оказал советский торговый представитель Артур Сташевский, которому в виду опасности со стороны испанских националистов и необходимости приобретения сырья и материалов удалось убедить министра финансов открыть «золотой счёт» в Москве.[48] Бивор ссылается на Габриэля Джексона (англ. Gabriel Jackson) и Виктора Альбу (исп. Víctor Alba), которые в своей книге «Хуан Негрин» предположили, что идея о вывозе золотых резервов в Советский Союз принадлежит самому Негрину, и что эта идея, высказанная Негрином, застала советскую сторону врасплох.[49] Однако друг Хуана Негрина Мариано Ансо (исп. Mariano Ansó) отвергает такое предположение, аргументируя это тем, что «он (Негрин) не мог быть автором идеи вывоза испанского золота в Советский Союз, ведь он (Негрин) играл лишь второстепенную роль при „испанском Ленине“ (Ларго Кабальеро) и его советниках, которых возглавлял Луис Аракистайн».[50] По мнению Мартина Асеньи (исп. Martín Aceña),[51] именно Сташевский был тем человеком, который предложил вывезти золотые резервы в Москву. В свою очередь Вальтер Кривицкий, руководитель советской разведки в Западной Европе, бежавший от чисток в США, заявлял, что перед вмешательством в Гражданскую войну в Испании Иосиф Сталин хотел получить подтверждения о наличии средств, которыми могла быть оплачена помощь Советского Союза.[52]

После принятия секретного Декрета 14 сентября 1936 года Совет Банка Испании, успевший основательно поредеть с начала войны, был уве́домлен о решении Правительства об изъятии и перевозке золотых резервов.[53] С учетом того, что изъятие золотых резервов началось до начала заседания Совета Банка Испании, Совет не смог воспротивиться действию правительства. Два члена Совета, которые не были связаны с испанскими националистами, Хосе Альварес Гэрра (исп. José Álvarez Guerra) и Лоренсо Мартинес Фреснеда (исп. Lorenzo Martínez Fresneda) подали в отставку.[54] Мартинес Фреснеда протестовал против решения правительства, мотивирую это тем, что золотые резервы являются собственностью Банка Испании и не могут быть изъяты представителями государственных или правительственных органов. Он также заявил, что законом предусматривается обмен банкнот на золото и, следовательно, золото должно оставаться в хранилищах Банка Испании.

Изъятие и перевозка в Картахену золотых резервов Банка Испании

править

Ранним утром 14 сентября 1936 года, спустя сутки с момента подписания секретного протокола, в здание Банка Испании прибыли испанские карабинеры, направленные республиканским правительством. Операцию по изъятию золотых запасов возглавил управляющий директор Казначейства и будущий министр финансов в правительстве Хуана Негрина Франсиско Мендез Аспе (исп. Francisco Méndez Aspe), которого сопровождал капитан Хулио Лопез Масегоса (исп. Julio López Masegosa) и 50-60 металлургов и слесарей.[56][57]

Хранилища Банка Испании были вскрыты и в ближайшие несколько дней представители республиканского правительства изъяли всё золото, которое находилось в помещениях Банка. Золото было упаковано в деревянные ящики и перевезено на железнодорожную станцию Аточа, откуда оно было направлено в сторону Картахены. По мнению историка Анхеля Виньяса «Картахена была важной морской базой, с хорошими путями снабжения и надежными укреплениями. Более того, она находилась в стороне от главного театра военных действий и в случае необходимости позволяла произвести переброску золотых резервов за пределы страны по морю».[58]

По словам очевидцев, золотые резервы под усиленной охраной перевозились в Картахену по железной дороге.[59][60] Спустя несколько дней после изъятия золотых резервов Банка Испании, правительственные функционеры вывезли также и серебро, стоимость которого на момент изъятия оценивалась в 656 708 702,59 испанских песет.[61] В период с июня 1938 по июль 1939 года это серебро было продано в Соединённые Штаты Америки и Францию за чуть более 20 миллионов американских долларов (часть серебра была конфискована французскими властями).[62][63]

Можно предположить, что после того, как золото Банка Испании было перевезено подальше от боевых действий, положения секретного Декрета от 13 сентября 1936 года были полностью исполнены. Испанские националисты выразили резкий протест на действия республиканского правительства, как только им стало известно о перевозке золота в Картахену.[64] Тем не менее, 15 октября 1936 года Хуан Негрин и Ларго Кабальеро принимают решение о переброске золота из Картахены в Советский Союз.

Руководитель НКВД в Испании Александр Орлов 20 октября 1936 года получил шифрованную телеграмму от Сталина с приказом организовать и согласовать с Негрином перевозку золота в СССР.[65] В ответ Орлов уведомил Сталина о том, что он организует перевозку золота на советских танкерах, которые только что прибыли в Испанию. Позднее на слушаниях сенатского комитета Орлов заявил:

Управляющий директор Казначейства Франсиско Мендез Аспе, «правая рука» Хуана Негрина, прибыл в Картахену 22 октября 1936 года с приказом о погрузке большей части ящиков с золотом, каждый из которых весил порядка 75 килограммов, на советские суда КИМ, Курск, Нева и Волголес. Согласно показаниям Орлова:

Погрузка золота на суда заняла три ночи и 25 октября 1936 года четыре судна вышли из порта Картахены и взяли курс на Одессу, советский порт в Чёрном море. В походе нас сопровождали четверо испанцев, на которых были возложены обязанности по охране груза. Из 10 000 ящиков с золотом (560 тонн), находящихся на хранении в Картахене,[68] до Одессы дошло только 7 800 (510 тонн). Орлов заявил, что всего было перевезено 7 900 ящиков, а Мендез Аспе, в свою очередь, заявлял, что ящиков было 7 800. Согласно документам в порту Одессы было принято 7 800 ящиков и до сих пор остается неясным — была ли это ошибка Орлова в подсчёте, или в ходе транспортировки потерялось 100 ящиков с золотом.[69]

Перевозка золотых резервов в Москву

править
 
Золотая монета достоинством в 5 долларов США. Подавляющая часть золотых резервов Банка Испании были сформированы из золотых монет различной чеканки, среди которых преобладали монеты США.

Три корабля конвоя, вышедшего из Картахены, прибыли в порт Одессы 2 ноября 1936 года. Четвертое судно — Курск, из-за поломок пришло в Одессу несколькими днями позднее. Один из сотрудников Вальтера Кривицкого из Государственного политического управления при НКВД СССР так описывал сцену прибытия кораблей:

Под охраной 173-го отдельного батальона ВВ НКВД золото было перевезено в Москву, где, согласно подписанному протоколу, 5 ноября 1936 года было помещено в Государственное хранилище ценностей (Гохран) в качестве депозита. В Москву золото прибыло незадолго до 19-й годовщины Октябрьской революции и, согласно утверждениям Александра Орлова, по этому случаю был организован банкет, и во время празднования Иосиф Сталин якобы, со слов перебежчика Орлова, сказал: «Не видать больше испанцам золота, как своих ушей».[71]

Золото, перевезённое тремя кораблями, было помещено в Гохран, где находилось под военной охраной, а позднее к нему добавился груз, доставленный 9 или 10 ноября 1936 года судном Курск. Когда всё золото было на месте — приступили к его пересчёту. По первым предположениям на проверку и подсчёт груза потребовалось бы около года, но, несмотря на то, что пересчёт золота был проведён с максимальной тщательностью, это заняло всего два месяца (проверка начата 5 декабря 1936, закончена — 24 января 1937 года). Всего было вскрыто 15 571 мешков с золотом, в которых обнаружено 16 типов золотых монет: английские фунты стерлингов (соверен и полсоверена) (70 % от общего количества золота), испанские песеты, французские франки и луидоры, немецкие марки, бельгийские франки, итальянские лиры, португальские эскудо, российские рубли, австрийские шиллинги, голландские гульдены, швейцарские франки, мексиканские, аргентинские и чилийские песо, а также большое количество американских долларов.[72] Вес золотых монет составил 509 287,183 килограмма, а вес слитков — 792,346 килограмма. Таким образом, общий вес золота составил 510 079 529,30 граммов 900-й пробы, или 460 568 245,59 граммов (около 14 807 363,8 тройских унций) золота 999 пробы.[33][73] По окончании пересчета и проверки, стоимость золота была оценена в 1 592 851 910 золотых песет (около 518 миллионов долларов США).[33] Часть монет представляла собой нумизматическую ценность, зачастую превышающую стоимость золота, из которого она была изготовлена, но советская сторона отказалась принимать эту ценность в расчёт.[74] Тем не менее, советская сторона провела тщательный анализ монет, чтобы обнаружить фальшивые, дефектные или неполновесные экземпляры. При этом советская сторона никогда не сообщала о судьбе редких или антикварных монет, поэтому существует предположение, что эти монеты не были переплавлены наравне с остальными. Английским историком Барнеттом Боллотеном (англ. Burnett Bolloten) было выдвинута гипотеза, согласно которой редкие монеты были постепенно распроданы на международных рынках.[75]

Окончательный протокол приемки золота был подписан 5 февраля 1937 года послом Испании в Советском Союзе и советскими представителями — народным комиссаром финансов Григорием Федоровичем Гринько и заместителем народного комиссара по международным делам Николаем Николаевичем Крестинским. Подписанный испанской и советской стороной протокол был составлен на русском и французском языках.[74][76] Пункт № 2 раздела № 4 предусматривал права испанского правительства на реэкспорт и использование золота, а последнее положение документа снимало с Советского Союза ответственность за использование золота испанскими властями. В этом пункте было сказано, что «в случае получения распоряжения от Правительства Республики на вывоз или использование золота за границей, Народный комиссариат финансов снимает с себя ответственность пропорционально количеству золота, истребованного властями Испании». Таким образом, республиканские власти Испании могли свободно распоряжаться депонированным в Москве золотом, экспортировать золото или отказываться от него в пользу какой-либо стороны. При этом советские власти не несли ответственности за принятые испанской стороной решения. Стоит особо отметить, что советская сторона предоставило право распоряжения золотом не его законному владельцу — Банку Испании, а правительству Республики.[77]

Официальный печатный орган испанской Национальной Конфедерации Труда «Solidaridad Obrera» 15 января 1937 года опубликовал статью, в которой осудил «абсурдную идею вывоза золотых резервов Банка Испании за рубеж». В ответ на эту статью, 20 января 1937 года государственное агентство «Космос» (исп. Cosmos) сделало полуофициальное заявление, в котором подтвердило наличие резервов в Испании.[78] Перепалка в печати по поводу золотых резервов Банка Испании стала предвестником столкновений между социалистами и коммунистами, занимавшими доминирующее положение в правительстве Республики, и организациями анархистов, которые закончились поражением анархистов.[79]

Вскоре после перевозки золота в СССР со сцены начинают уходить главные действующие лица, задействованные в этой операции. Так, советский посол в Испании Розенберг Марсель Израилевич и советский торговый представитель в Испании Артур Карлович Сташевский были казнены в 1937 и 1938 годах соответственно. Александр Орлов, опасаясь за свою жизнь, бежал в США в 1938 году. Советские чиновники Гринько, Крестинский, Маргулис и Каган были казнены 15 мая 1938 года по обвинению в участии в «антисоветском правоцентристском блоке» или исчезли при невыясненных обстоятельствах. Гринько был обвинён в «попытках подорвать финансовую систему Советского Союза». Четверо испанцев, откомандированных испанским правительством республиканцев, удерживались Сталиным в стране и смогли выехать в Стокгольм, Буэнос-Айрес, Вашингтон и Мехико только в октябре 1938 года. Посол Испании в СССР Марселино Паскуа (исп. Marcelino Pascua) был переведён в Париж.[80][81][82]

Использование золота

править

В период с 19 февраля 1937 года по 28 апреля 1938 года Хуаном Негрином было подписано 19 заявок на продажу золота, которые направлялись на исполнение Народному комиссару по финансам — Гринько Г. Ф. (до мая 1937), Чубарь В. Я. (до сентября 1937) и Звереву А. Г. (до конца войны). Согласно распоряжениям испанской стороны золото обменивалось на английские фунты, американские доллары и французские франки по курсу Лондонской фондовой биржи. По данным Мартина Асеньи в 1937 года было продано 374 тонны чистого золота, следующие 52 тонны были проданы за период январь-апрель 1938 года, а оставшиеся 30 тонн золота были зарезервированы в качестве обеспечения по кредиту в 70 миллионов долларов. Таким образом, к августу 1938 года в распоряжении республиканского правительства осталось только 2 тонны золота. В общей сложности за проданное золото было выручено 469.8 миллионов долларов США, 131.6 из которых были потрачены в СССР. В качестве комиссий и сборов советская сторона забрала себе 2.1 процента от общей суммы, а также 1.2 процента были взысканы в качестве оплаты транспортировки, переплавки и очистки золота. В итоге советская сторона получила порядка 3.3 процента от общей суммы стоимости золота, или 14.5 миллионов долларов США. Около трехсот тридцати пяти с половиной тысяч долларов США были переведены в пользу дочерней организации Госбанка СССР — парижский банк the Banque Commerciale pour l’Europe du Nord (Eurobank).[83][84] Со счета Eurobank-а представители республиканского казначейства оплачивали поставки материалов, которые приобретались в Брюсселе, Праге, Варшаве, Нью-Йорке, Мехико.

Как только испанское золото было помещено в Гохран, советская сторона немедленно потребовала у республиканского правительства оплатить предыдущие поставки, которые прибыли из Советского Союза в качестве «подарка» союзникам по борьбе с фашистами.[85] Помимо этого советский торговый представитель в Испании Артур Сташевский потребовал у Хуана Негрина оплатить 51 миллион долларов США за перевозку золота из Картахены в Москву. Испанские националисты столкнулись с такой ситуаций по оплате военных поставок, но немцы и итальянцы пошли на уступки Франко и предоставили ему рассрочку по оплате до момента окончания войны. Позиция советской стороны по оплате военных поставок подверглась критике испанских историков Франсиско Олайа Моралес[86] и Анхеля Виньяса.[87]

Историки, изучавшие «Досье Негрина», сходятся во мнении, что со стороны Советского Союза не наблюдалось злоупотреблений по проведению финансовых операций республиканского правительства. Однако, по мнению Марии Анхелы Понс (исп. María Ángeles Pons) было был странно ожидать, что «республиканское правительство получит бесплатную военную помощь от русских», и все расходы были оплачены испанской стороной.[88] Тем не менее, такие авторы, как Джеральд Хоусон (англ. Gerald Howson), считают, что со стороны Советского Союза имели место злоупотребления в отношении испанского золота. Хоусон заявляет, что Сталин умышленно завышал стоимость материалов для испанской стороны путём завышений обменных курсов рубля к доллару США и испанской песете на 30-40 процентов.[89]

Некоторые историки полагают, что контроль испанского золота со стороны Советского Союза привел к росту влияния коммунистов. Так, согласно мнению Хосе Хираля, несмотря на то, что военные поставки оплачивались испанской стороной, Советский Союз «перед началом поставок требовал назначений коммунистов на важные государственные посты».[90][91]

Касательно расходов республиканского правительства, Анхель Виньяс заявляет, что золотые резервы Банка Испании были полностью израсходованы на военные закупки, включая сопутствующие платежи, за год до окончания Гражданской войны. Однако с таким мнением не согласны такие авторы, как Мартин Асенья и Олайя Моралес, которые критикуют выкладки Виньяса за его «гипотетические модели, не подтвержденные фактами».[92][93] В том случае, если находящееся в Советском Союзе золото Банка Испании было полностью продано, судьба полученных от его продажи средств, переведенных в Banque Commerciale de l’Europe du Nord в Париже, остается неясной в связи с тем, что ни у испанской, ни у советской стороны, не оказалось документов, подтверждающие проведенные операции. По мнению Мартина Асеньи «расследование в отношении испанского золота так никогда и не было полностью закрыто».[94] В любом случае, после продажи золотых резервов Банка Испании, кредит республиканского правительств был исчерпан.[95]

Последствия для финансовой системы Испании

править
 
Аверс банкноты номиналом в одну песету, которые выпускались летом 1937 года муниципалитетом Реус.

Вывоз золотых резервов Банка Испании в Москву считается одной из основных причин кризиса финансовой системы Испании 1937 года.[96] С учетом того, что золото использовалось в качестве обеспечения выпущенных бумажных денежных знаков, находящихся в обороте, отсутствие золотых резервов Банка Испании стало ударом для денежной системы Испании. Более того, усилия испанских националистов по освещению вопроса вывоза золотых резервов Банка Испании из страны не пропали даром, и это привело к снижению кредитного рейтинга республиканского правительства, и вызвало недоверие общественности к его действиям. Масла в огонь общественного недовольства подлило принятие Министерством финансов специального декрета от 3 октября 1936 года, согласно которому все золото находящееся на руках у испанцев должно быть сдано правительству. Поэтому несмотря на то, что республиканское правительство в январе 1937 года отрицало вывоз золотых резервов Банка Испании за рубеж, оно было вынуждено признать факт осуществления платежей, произведенных за счет этих резервов.[97]

Дефицит золота, которое могло быть использовано республиканским правительством для обеспечения выпуска бумажных денежных знаков, привел к массовой эмиссии необеспеченной денежной массы.[98] По состоянию на 30 апреля 1938 года на территориях, контролируемых республиканским правительством, денежная масса оценивалось в 12 миллиардов 754 миллиона песет, что на 265.8 процентов превышало денежную массу по состоянию на 17 июля 1936 года, которая в тот момент составляла 3 миллиарда 486 миллионов песет. В то же самое время на территориях, контролируемых испанскими националистами, денежная масса составила 2 миллиарда 650 миллионов песет, что на 650 миллионов превышало денежную массу по состоянию на июль 1936 года.[99] Действия правительства в сфере денежного обращения привели к массовой инфляции и накоплению гражданами благородных металлов. При этом, если цены на территориях, контролируемых испанскими националистами, возросли на 40 процентов, то цены на территориях, контролируемых республиканским правительством, увеличились до 15 раз. Из обращения стали пропадать металлические монеты, вместо которых стали использоваться кружки из бумаги и картона. По причине высокой инфляции среди населения началось «бегство» от денежных знаков республиканского правительства, и кроме всего прочего стало известно, что в случае победы испанских националистов выпущенные республиканским правительством банкноты обесценятся, так как они выпускались только во время войны (начиная с июня 1936 года). В связи с тем, что государство не могло предпринять действенные меры по укреплению национальной валюты, это привело к тому, что муниципалитеты и местные органы власти наладили выпуск своих ценных бумаг для проведения расчетов. Однако проблема заключалась в том, что ценные бумаги муниципалитетов и местных органов власти могли не приниматься в качестве оплаты соседними муниципалитетами.[100][101]

Таким положением вещей не преминули воспользоваться испанские националисты, которые утверждали, что такая высокая инфляция не является нормальной и была создана искусственно.[102]

В свою очередь республиканское правительство обвинило в высокой инфляции «свободный рынок» и призвало к директивному управлению ценами. В своем отчете, представленном на пленарном заседании Коммунистической партии в марте 1937 года, Хосе Диас Рамос прямо декларирует цели правительства:

...нам необходимо уделить особое внимание борьбе против наших настоящих врагов – промышленных воротил, бизнесменов, банковских пиратов, которые хоть и должны были быть ликвидированы на контролируемых нами территориях, но все еще продолжают творить свои черные дела. Именно эти враги должны быть ликвидированы максимально быстро, но при этом мы не должны задеть малых и средних предпринимателей.
Хосе Диас Рамос [103]

На фоне антикапиталистических выступлений республиканского правительства международное сообщество начинает постепенно склоняться на сторону испанских националистов. Дополнительным стимулом такого поведения иностранных государств послужили выступления крупных испанских бизнесменов, таких как бывший министр финансов и экономического развития Франсеск Камбо, имевших большой вес в финансовом мире.[104] Чувствуя угрозу своим интересам, финансовый мир начинает помогать испанским националистам — так, к примеру, помощь националистам оказывали крупный испанский бизнесмен Хуан Альберто Марч (исп. Juan March Ordinas), Форд и Texaco. Помощь испанским националистам со стороны финансовых кругов привела к резкому снижению стоимости песеты, выпускаемой республиканским правительством.[105][106][107][108]

Холодная война

править

Республиканское правительство в изгнании

править

В последние месяцы Гражданской войны возникли серьезные трения между приверженцами республиканского правительства — с одной стороны возникла фракция, которая требовала продолжение войны в ожидании надвигающейся Второй мировой, а другая выступала за переговоры с националистами. Хуан Негрин, занимавший в то время пост премьер-министра республиканского правительства, выступал за продолжение Гражданской войны. В своем стремлении к продолжению боевых действий против испанских националистов премьер-министр мог рассчитывать только на поддержку Коммунистической партии Испании, тогда как все остальные партии, включая Испанскую социалистическую рабочую партию к которой принадлежал сам Негрин, выступали за переговоры с националистами. Индалесио Прието в августе 1937 года публично отказался поддержать Негрина, и вышел из правительства, где занимал пост министра обороны. На заседании Центрального Комитета Испанской социалистической рабочей партии Прието публично обвинил Негрина за оказанное на него давление со стороны коммунистов, которые удалили его, Приету, из правительства.[109] Начиная с осени 1938 года антагонизм между социалистами и коммунистами привел к серии кровавых столкновений между приверженцами этих партий.

Итогом межфракционных столкновений стал военный переворот в марте 1939 года во главе с полковником Сехизмундо Касадо (исп. Segismundo Casado), которого поддержала Испанская социалистическая рабочая партия. Временное правительство, созданное в результате переворота, вывело из своего состава коммунистов и сторонников Хуана Негрина. Это привело к бегству Негрина из страны и ускорило прекращение боевых действий с испанскими националистами, которые настаивали на безоговорочной капитуляции республиканского правительства.[111] Против Негрина выдвинули обвинения в том, что он был марионеткой коммунистов и вывез золотые резервы Банка Испании, что и послужило причиной краха Республики.

После окончания Гражданской войны Испанская социалистическая рабочая партия продолжила работу в изгнании, в качестве лидера которой была выдвинута кандидатура Индалесио Прието. В итоге в обновленную Испанскую социалистическую рабочую партию вошли трое лидеров социалистов, представлявшие разные течения — Хулиан Бестейро, Индалесио Прието и Ларго Кабельеро. Все трое придерживались антикоммунистических взглядов и выступали против Хуана Негрина.[112]

В среде бежавших из Испании социалистов циркулировали слухи о том, что не все золотые резервы Банка Испании были потрачены на военные закупки. Социалисты также активно критиковали администрацию Хуана Негрина за её непрозрачность, которая отказывалась раскрыть документацию, относящуюся к вопросу «московского золота».[113][114] Особое положение среди критиков занимал Ларго Кабальеро, который по словам историка Анхела Виньяса «сделал все возможное для очернения фигуры Хуана Негрина».[115]

В январе 1955, в самый разгар маккартизма в США, американский журнал Time опубликовал заявление Индалесио Прието, который выступил с обвинениями против Хуана Негрина и его «шашнями с Советами в вопросе золотых резервов Банка Испании».[116] Выступление Индалесио Прието было использованы правительством Франко, которое через свои дипломатические представительства в Соединенных Штатах, Франции и Великобритании начало кампанию по давлению на Советский Союз,[116] обвинив его в продаже испанского золота на европейском рынке. Несмотря на то, что еще в 1938 года правительство Франко было уведомлено об исчерпании золотых резервов Банка Испании,[117] оно, тем не менее, продолжало добиваться возмещения нанесенного Испании ущерба:

Досье Негрина

править

Завеса тайны над финансовыми операциями администрации Хуана Негрина приоткрылась в момент публикации т. н. «Досье Негрина», в котором присутствовали документы по движению средств между Советским Союзом и республиканским правительством.[119]

Ромуло Негрин (исп. Rómulo Negrín), сын умершего в Париже в конце 1956 года Хуана Негрина, следуя предсмертной воле своего отца передал представителю Министерства Иностранных Дел Антонио Мельчор де лас Эрас (исп. Antonio Melchor de las Heras) подборку документов в целях «прояснения вопросов использования золотых резервов Банка Испании».[120] Начальные переговоры с правительством Франко вел бывший министр юстиции и друг Хуана Негрина Мариано Ансо (исп. Mariano Ansó), который заявил, что документы бывшего премьер-министра являются собственностью Испании.[121] Пакет документов, заверенный подписью Мариано Ансо и датируемый 14 декабря 1956, был передан сыном Хуана Негрина официальным властям. Среди причин, которые сподвигли Негрина «очистить совесть», называлось и блокирование советской стороной «большого количества судов испанского торгового флота». Помимо этого Мариано Ансо заявил, что «Негрин считал своим долгом поддержать интересы Испании, и предоставить информацию об отношениях с Советским Союзом».[122]

«Досье Негрина», неполная подборка документов по истории управления золотыми резервами Банка Испании, была переправлена министру иностранных дел Альберто Артахо (исп. Alberto Martín Artajo), который, в свою очередь, передал документы лейтенант-губернатору Банка Испании Хесусу Родригесу (исп. Jesús Rodríguez Salmones). В ввиду высокой ценности полученных документов руководитель Банка Испании дал поручение поместить их в хранилище Банка, хоть и не успел ознакомиться с ними лично. Несмотря на то, что передача пакета документов была сделана в строжайшей тайне, скоро факт передачи «Досье Негрина» стал достоянием общественности и вызвал жаркие споры. В январе 1957 года Франко направил специальную дипломатическую комиссию в Москву, официальной целью которой были переговоры по вопросу репатриации испанцев, находящихся в Советском Союзе. Однако бытовало мнение, что, в связи с новыми фактами полученными от сына Хуана Негрина, одной из тем переговоров между испанской и советской стороной будет вопрос возврата золотых резервов Банка Испании.[123]

Хуан Негрин на протяжении пятнадцати лет отказывался передавать документы, вошедшие в «Досье Негрина» республиканскому правительству в изгнании, но в итоге передал их правительству Франко. По этому поводу президент республиканского правительства в изгнании Феликс Гордон Ордас (исп. Félix Gordón Ordás) записал с своем дневнике:

В апреле 1957 года журнал «Time» сообщил о том, что через газету «Правда» и радио «Радио Москва» (Московское радио) советская сторона уведомило правительство Франко о том, что золотые резервы Банка Испании, находящиеся на хранении на территории Советского Союза, израсходованы в полном объеме.[126] По этому поводу газета «Mundo Obrero» (газета Коммунистической партии Испании) в мае 1957 года опубликовало такую статью:

Тем не менее, приведенная в газете «Mundo Obrero» информация не включала в себя никаких подтверждающих документов, и контрастировала с заявлениями видных членов республиканского правительства. Так, к примеру, Хуан Негрин еще в 1938 году подтверждал Хосе Хиралю, что в Москве остается нетронутыми две-трети золотых резервов Банка Испании. С учетом того, что такие заявления не были частью официальной переписки республиканского правительства, советская сторона смогла от них дистанцироваться. В связи с этим Индалесио Прието обвинил газету «Правда» в фальсификации информации, и заявил, что оставшиеся в Советском Союзе золотые резервы Банка Испании были использованы для поддержки Коммунистической партии Франции:

Историография и миф

править

Среди самых известных испанских авторов, изучавших вопрос золотых резервов Банка Испании, заметное место занимают Пабло Мартин Асенья (исп. Pablo Martín Aceña), Франсиско Олайя Моралес (исп. Francisco Olaya Morales) и Анхель Виньяс (исп. Ángel Viñas). При этом одним из первых исследователей, получившим доступ к архивам Банка Испании был Анхель Виньяс. На международном уровне самыми известными исследователями вопроса «испанского золота» были Джеральд Хоусон (англ. Gerald Howson) и Даниель Ковальски (англ. Daniel Kowalsky), которые в своих работах использовали документы из советских архивов, открытых для изучения в начале 90-х годов. Основными темами исследований Хоусона и Ковальски стали отношения Советского Союза с Испанией, и история военных поставок во время Гражданской войны.[131]

Вопрос использования золотых резервов Банка Испании, как правило, не вызывает особо жаркой дискуссии,[132] но в отношении места назначения и хранения золотых резервов существуют расхождения во мнениях. Так, к примеру, Анхель Виньяс, Рикардо Миральес (исп. Ricardo Miralles) и Энрике Морадиельос (англ. Enrique Moradiellos) защищают Хуана Негрина. При этом Виньяс заявляет, что «Хуан Негрин Гражданской войны проявил себя в качестве величайшего государственного деятеля»,[133] и все его действия по вывозу золота в Советский Союз были обоснованы политической и экономической обстановкой и санкционированы республиканским правительством. По мнению Виньяса поведение Негрина во многом было предопределено позицией западных демократических государства, которые самоустранились от конфликта в Испании, и оставили республиканское правительство один на один с националистами. Поэтому с точки зрения Виньяса, Рикардо Миральеса и Энрике Морадиельоса военные поставки, оплаченные за счет золотых резервов Банка Испании, были единственной возможностью оказания вооруженного сопротивления испанским националистам. С другой стороны, Мартин Асенья (исп. Martín Aceña) считает, что вывоз золотых резервов из Испании было большой ошибкой, оказавшей огромное влияние на финансовую систему страны: Советский Союз находился очень далеко и славился своими бюрократическими и непрозрачными процедурами. Поэтому, по мнению Мартина Асеньи, наиболее логичным решением была отправка золотых резервов в демократические страны США или Францию.[134] Наиболее ярым критиком теории Анхела Виньяса является Олайя Моралес (Olaya Morales) — анархист, бежавший от режима Франко. Моралес называет действия администрации Негрина не иначе, как преступными, и утверждает, что вопрос «испанского золота» привел Вторую Республику к гибели.

Такие авторы как Фернандо Гарсия де Кортасар (англ. Fernando García de Cortázar),[135] Пио Моа (англ. Pío Moa),[20] и Альберто Рейг Тапия (англ. Alberto Reig Tapia)[136] считают, что вопрос «испанского золота» является надуманным, и его появление связано с тяжёлым экономическим положением в послевоенной Испании.

Примечания

править
  1. ↑ Bolloten 1989, p. 261
  2. ↑ Viñas 1976, p. 133–4
  3. ↑ Loud Pedal. TIME (21 ноября 1938). Дата обращения: 3 ноября 2008. Архивировано из оригинала 16 сентября 2009 года.
    • «Even before 1935, when he began to soft-pedal World Revolution, J. Stalin was stingy about dispensing „Moscow gold“ in the U.S. and Britain».
  4. ↑ TF1 Persiste sur L'Ord de Moscou. L'Humanité (6 марта 1992). Дата обращения: 9 февраля 2009. Архивировано 18 июня 2005 года.
  5. ↑ Moradiellos 1999
  6. ↑ Howson 2000
  7. ↑ Moradiellos 1999, quotes 14 & 15
  8. ↑ «Note de la Sous-Direction d’Europe», 8th of August 1936. DDF, vol. III, nº 108. Moradiellos 1999.
  9. ↑ Moradiellos 1999, quotes 22, 23, 24 & 25
  10. ↑ Moradiellos 1999, quote 27
  11. ↑ Statistics of the Bank of International Payments of Basel, May 11, 193611/5/1936. Viñas 2006, p. 112
  12. ↑ 1 2 3 4 Viñas 2006, p. 111
  13. ↑ Pons 2006, p. 14
  14. ↑ Viñas 1976, p. 29
  15. ↑ Viñas 2006, p. 112
  16. ↑ The Bank of Spain would not become state property until the passage of Law-Decree 18/1962 of July 7 of 1962, on Nationalization and Reorganization of the Bank of Spain (アーカイブされたコピー. Дата обращения: 28 сентября 2008. Архивировано 31 октября 2008 года.).
  17. ↑ Modified on January 24 of 1927 and amended by Law on November 26 of 1931.
  18. ↑ Cepeda, Maria Isabel. El Pensamiento Monetario de Luis Olariaga. — Instituto de Estudios Fiscales. — С. 77. Архивировано 29 марта 2010 года.
  19. ↑ Moa 2001
  20. ↑ 1 2 Moa 2003
  21. ↑ Between February 18, 1931 and the following April 15.
  22. ↑ Viñas 2006, p. 113; the author quotes the articles of Juan Ventosa in España Económica y Financiera (May 23, 1936) and ABC (May 29, 1936)
  23. ↑ According to Viñas, the process was guided by the maxim «salus patriae, suprema lex». Viñas 2006, p. 114
  24. ↑ Pan Gómez fled to the Nationalist-controlled area, in order to organize a new Bank of Spain in Burgos.
  25. ↑ Sánchez Asiaín 1999, p. 281
  26. ↑ Sanchez Asiaín 1999, p. 249-250
  27. ↑ Of relevant note, 154,163 shareholders were present at the Nationalist shareholders' meeting, while only 31,389 attended the Republican one. Sánchez Asiaín 1999, p. 250
  28. ↑ Viñas 1976, p. 101-5
  29. ↑ Pérez-Maura 2004, p. 63–4
  30. ↑ Viñas 1979, p. 159
  31. ↑ Martín Aceña 2001, p. 28
  32. ↑ Martín Aceña 2001, p. 32-33
  33. ↑ 1 2 3 Pons 2006, p. 15
  34. ↑ Martín Aceña 2001, p. 74
  35. ↑ Olaya Morales 2004a, p. 460.
  36. ↑ Olaya Morales2004a, p. 311—312
  37. ↑ Martín Aceña 2001, p. 153-154
  38. ↑ Bolloten 1989, p. 261
  39. ↑ Viñas 1976, p. 133-4
  40. ↑ Sardá 1970, p. 433
  41. ↑ Olaya Morales 2004a, p. 286–7
  42. ↑ Olaya Morales indicates (2004a, p. 447) that this could be in violation of article 76 of the Constitution, which empowers the President to submit any government decrees to the Cortes Generales if he/she should believe that any such decree would violate an existing law.
  43. ↑ Fundación Pablo Iglesias, Archivos de Francisco Largo Caballero, XXIII, p. 477
  44. ↑ Moa 2001, p. 395
  45. ↑ Congress for Cultural Freedom (1965), p. 58
  46. ↑ Bolloten 1989, p. 268-269
  47. ↑ Olaya Morales 2004a, p. 289-293
  48. ↑ Beevor 2005, p. 232
  49. ↑ Beevor, p. 716—717
  50. ↑ Ansó 1976, p. 317
  51. ↑ Martín Aceña 2001, p. 95
  52. ↑ The hand of Stalin over Spain Архивная копия от 29 апреля 2007 на Wayback Machine, by Walter Krivitsky, translated from the The Saturday Post, Philadelphia, and published in Spanish by Editorial Claridad, Buenos Aires, 1946. Compiled by the Andreu Nin Foundation.
  53. ↑ Coincidentally, 14 September was also the day on which the Nationalists created in Burgos their own Bank of Spain, whose Council, presided by former lieutenant governor, Pedro Pan Gómez, fixed as their fundamental objective to prevent the Republic by any means necessary to make use of the gold reserves of the Bank.
  54. ↑ Fernando Schwarz. The internationalization of the Spanish civil war, Barcelona, 1971, p. 210; quoted by: Olaya Morales 2004a, p. 287
  55. ↑ Sánchez Asiaín 1999, p. 114–115
  56. ↑ Olaya Morales 2004a, p. 289
  57. ↑ Viñas 1976, p. 127
  58. ↑ Viñas 1976, p. 139
  59. ↑ Luengo 1974
  60. ↑ Rosal 1977, pp. 30-31
  61. ↑ Balance of July 18, 1936.
  62. ↑ Olaya Morales 2004a, p. 328
  63. ↑ Viñas 1984, p. 174
  64. ↑ The newspaper El Heraldo de Aragón was published on Thursday October 15, 1936 with the following heading: «In an official note, the head of the State’s government, General Franco, protests against the spoliation without precedents carried by the so-called government of Madrid by freely taking control of the national gold reserves.»
  65. ↑ The telegram in question read the following:
  66. ↑ Bolloten 1989, p. 267–8
  67. ↑ Bolloten 1989, p. 269
  68. ↑ Indalecio Prieto noted that the total number of stored boxes in Cartagena were 13,000, of which only 7,800 were transported. However, most scholars on the subject, such as Sardá (1970), Ruiz Martín (1970), Viñas (1976), (Howson (1998) or Martín Aceña (2001), concur that the total number of boxes was 10,000.
  69. ↑ Olaya Morales 2004a, p. 294 and p. 448
  70. ↑ Bolloten 1989, p. 270
  71. ↑ United States Congress, Senate, Scope of Soviet Activity, pp. 3431, 3433-3434, in: Bolloten 1989, pp. 280-281
  72. ↑ Martín Aceña 2001, p. 26
  73. ↑ Preston 2001, p. 270
  74. ↑ 1 2 Viñas 1976, p. 210
  75. ↑ Bolloten 1989, p. 270-271
  76. ↑ Olaya Morales 2004a, p. 294
  77. ↑ Original Act in the Historical Archive of the Bank of Spain.
  78. ↑ Olaya Morales 2004a, p. 296
  79. ↑ Eslava Galán, Juan. La jaula de grillos republicana. — 2010. — С. Chapter: "Una historia de la guerra civil que no va a gustar a nadie". — ISBN 84-08-06511-4.
  80. ↑ Bolloten 1989, p. 273
  81. ↑ Martínez Amutio 1974, p. 58
  82. ↑ Prieto Tuero 1997, p. 130
  83. ↑ Martín Aceña 2001, p. 120-1
  84. ↑ Sardá 1970, p. 435
  85. ↑
  86. ↑ Olaya Morales 2004a, p. 298—309
  87. ↑ Viñas 1976, p. 180
  88. ↑ (Pons 2006:369)
  89. ↑ Howson 2000, Chapter «Oro y armas» of La España republicana y la Unión Soviética: política e intervención extranjera en la Guerra Civil española, 1936-39 Архивировано 28 сентября 2007 года..
  90. ↑ Olaya Morales 2004a, p. 308
  91. ↑ Claudio Sánchez Albornoz, De mi anecdotario político, Buenos Aires, 1972, p. 150
  92. ↑ Martín Aceña 2001, p. 77
  93. ↑ Olaya Morales 2004a, p. 300
  94. ↑ Martín Aceña 2001, p. 150)
  95. ↑ Sánchez Asiaín 1999, p. 79
  96. ↑ Santacreu Soler 1986, p. 22-3 and 48
  97. ↑ Santacreu Soler 1986, p. 47-9
  98. ↑ Sánchez Asiaín 1999, p. 113
  99. ↑ Sánchez Asiaín 1999, p. 170; for further information on the Republican monetary crisis, see Martorell Linares 2001 and Martorell Linares 2006.
  100. ↑ Sánchez Asiaín 1999, pp. 126-31
  101. ↑ Santacreu Soler 1986, pp. 50-2 and 67-9
  102. ↑

    Later on, the Francoist government would retake the same accusatory arguments to justify the political positions of the victorious side:

  103. ↑ Díaz, José (1970): Tres años de lucha: Por el frente popular, por la libertad, por la Independencia de España, p. 313; quoted in: Sánchez Asiaín 1999, p. 74.
  104. ↑
  105. ↑ Sánchez Asiaín 1999, pp. 78-9
  106. ↑ Martorell Linares 2006, pp. 1-12
  107. ↑ Viñas 1979, p. 218
  108. ↑ García Delgado et al., pp. 89-93
  109. ↑ Juliá 1997, p. 274
  110. ↑ Pablo Iglesias Foundation, Archive of Francisco Largo Caballero, XXIII, p. 467, quoted in: Moa 2001, p. 392
  111. ↑ Graham 2005, pp. 277—303
  112. ↑ Juliá 1997, p. 295
  113. ↑
  114. ↑ The destination of the gold of the Bank of Spain Архивная копия от 8 февраля 2007 на Wayback Machine, by Indalecio Prieto; México D.F., 1953
  115. ↑ Viñas 1979, p. 314
  116. ↑ 1 2 Moscow's Gold Standards – TIME. — Time, 1955. — 31 января. Архивировано 27 августа 2013 года.
  117. ↑ Sánchez Asiaín 1999, p. 120
  118. ↑ Asuntos pendientes de recuperación en reivindicación de bienes; Dirección general de Política Económica, Archive of the Ministry of Foreign Affairs, Madrid, legajo R 9562, expediente 6, quoted in: Olaya Morales 2004a, p. 283
  119. ↑ (Pons 2006, p.368)
  120. ↑ Moa 2001, p. 506
  121. ↑ Ansó 1976, pp. 313-30
  122. ↑ Ansó 1976, p. 325-9
  123. ↑ Dreams of Gold. TIME (14 января 1957). Дата обращения: 3 ноября 2008. Архивировано из оригинала 17 сентября 2009 года.
  124. ↑ Viñas 2007, pp. 657–9
  125. ↑ Olaya Morales 2004b, p. 408
  126. ↑ All Gone. TIME (11 апреля 1957). Дата обращения: 3 ноября 2008. Архивировано из оригинала 30 сентября 2007 года.
  127. ↑ Madariaga 1979, p. 529
  128. ↑ Olaya Morales 2004a, p. 301
  129. ↑ Prieto Tuero 1967, p. 121–2
  130. ↑ Prieto Tuero 1967, p. 146–7
  131. ↑ The opening of the Soviet archives and the Spanish Civil War Архивная копия от 16 февраля 2003 на Wayback Machine, by Stanley Payne
  132. ↑ With the exception of Pío Moa.
  133. ↑ Oliva, José Ángel Viñas defiende a Negrín como "el gran estadista republicano de guerra" en 'El escudo de la república'. El Confidencial (2 мая 2008). Дата обращения: 7 марта 2009. Архивировано 4 апреля 2009 года.
  134. ↑ Martín Aceña 2001, p. 121 and 159
  135. ↑
  136. ↑ Reig Tapia 2006

Библиография

править
Источник — https://ru.wikipedia.org/w/index.php?title=Московское_золото&oldid=141243713