Чумно́й бунт — московский бунт (восстание), длившийся с 15 сентября по 17 сентября 1771 года.

Чумной бунт. Акварель Эрнеста Лисснера, 1930-е годы

Эпидемия чумы 1770—1772 годов — последняя крупная вспышка этой болезни в Европе, пришедшая в Москву из Северного Причерноморья во время русско-турецкой войны, вызвала в городе ужасающую смертность (умирало больше тысячи человек в день[1]), безвластие, панику и бунт[2][3][4]. Непосредственным поводом к восстанию стал наложенный московским архиепископом Амвросием (Зертис-Каменским) запрет на проведение молебнов у Боголюбской иконы Божией Матери, располагавшейся у Варварских ворот Китай-города. Амвросий стремился предотвратить массовое скопление народа, способствовавшее распространению чумы. В ответ толпа разграбила Чудов и Донской монастыри, убила архиепископа, после чего стала громить богатые дома, карантины, чумные больницы[1].

Подавлением восстания командовал генерал-поручик Пётр Еропкин. По его сообщениям, около 100 человек были убиты, 313 бунтовщиков арестованы, из них четверо казнены. Направленные из столицы войска под командованием графа Григория Орлова навели порядок в городе, а созданная им комиссия по борьбе с чумой способствовала преодолению эпидемии[5].

 
Портрет Петра Еропкина, XVIII век

Первые заражения

править

В Россию эпидемия чумы проникла через территории нынешних Молдавии и Украины с турецкого фронта во время войны c Османской империей[6]. Чума распространилась до Москвы вместе с вернувшимися солдатами, а также через товары и добычу. Поскольку в Москву ввозили различные товары, которые доставлялись из других стран и могли быть переносчиками чумы, вокруг города установили карантины и заставы[7].

По одной из версий, источником заражения стали шерсть и шёлк, ввозимые на московские мануфактуры торговцами с Османской территории[8].

В ноябре 1770 года в Московском генеральном госпитале (ныне Главный военный клинический госпиталь имени Н. Н. Бурденко) Лефортовской слободы умер привезённый из армии офицер, а затем лечивший его лекарь-прозектор. Впоследствии от чумы скончались 22 из 27 человек, находившихся в госпитале. Дальнейшего распространения эта вспышка не получила. Старший медик и генеральный штаб-доктор Афанасий Шафонский первым диагностировал «моровую язву» и сообщил об этом властям. Став одним из ведущих медиков, принимающих участие в борьбе с эпидемией, Шафонский опубликовал фундаментальный труд «Описание моровой язвы, бывшей в столичном городе Москве с 1770 по 1772 г.»[9]. Активно боролись с чумой также первый российский доктор медицины Густав Орреус, изобретатель окуривательного дезинфекционного порошка Касьян Ягельский, профессора медицинского факультета Императорского Московского университета Семён Зыбелин, Пётр Вениаминов и Пётр Погорецкий[9][1].

Вторым крупным очагом распространения болезни стал Большой суконный двор в Замоскворечье. С 1 марта по 9 марта 1771 года на фабрике умерло 130 человек. После этого предприятие закрыли, а рабочих перевели за город[4][10][1].

Изначально правительство уверяло жителей, что болезнь не так уж опасна — не чума, а «заразительная горячка», но после второй вспышки заражения московский главнокомандующий Пётр Салтыков сообщил императрице Екатерине II о появлении в Москве «опасной болезни»[11][12]. Превентивные меры были приняты слишком поздно, а устройство карантинов и изоляторов не было действенным из-за недоверия населения к больницам и докторам, которые к тому же были по большей части иностранцами. В народе считали, что никто из попавших в карантин не выходит живым[13][1].

Эпидемия

править

Чума поражала прежде всего городскую бедноту, рабочих фабрик и мануфактур, живших плотно и в антисанитарных условиях. Обстановка в Москве середины XVIII века также способствовала распространению смертельной болезни: мусор и отходы не вывозились, а выбрасывались на улицы и сливались в ручьи и реки[11]. Пик эпидемии пришёлся на период с июля по ноябрь 1771 года. Ежедневно умирало более тысячи человек[1]. Трупы умерших выбрасывались на улицу или тайно зарывались в садах, огородах и подвалах[4].

Московское начальство не выходило из своих домов или уезжало из Москвы. В разгар эпидемии из города уехали главнокомандующий Пётр Салтыков, московский гражданский губернатор Иван Юшков и обер-полицмейстер Николай Бахметев[14][15]. После отъезда должностных лиц руководство городом перешло к генерал-поручику Петру Еропкину. Главной его задачей было сдерживание эпидемии, чтобы чума «не могла и в самый город С.-Петербург вкрасться». Для этого Еропкину было предписано никого не пропускать в Москву и не выпускать оттуда[16].

По указанию Екатерины II в 1772 году была сформирована комиссия для изучения причин распространения чумы в Москве, а также в целях разработки мер борьбы с ней. Среди предписаний была принудительная изоляция людей, больных чумой и имеющих схожие симптомы. В карантинах они содержались от 20 до 40 дней, однако без особого надзора и питания. Вещи умерших от чумы должны были сжигаться. Эту работу поручили «мортусам» — арестантам, одетым в вощаные (навощённые) балахоны с дырами для глаз и рта. Убирая умерших с улиц и забирая покойников из домов, они подцепляли трупы специальными крюками[11][17].

В Москве царила паника. Иоганн Якоб Лерхе, один из врачей, боровшихся с эпидемией, писал: «Невозможно описать ужасное состояние, в котором находилась Москва. Каждый день на улицах можно было видеть больных и мёртвых, которых вывозили. Многие трупы лежали на улицах: люди либо падали мёртвыми, либо трупы выбрасывали из домов. У полиции не хватало ни людей, ни транспорта для вывоза больных и умерших, так что нередко трупы по 3-4 дня лежали в домах». Среди населения, страдавшего от чумы, голода, безработицы и произвола властей, появились призывы к выступлению и мятежу[18][19][17].

Ход восстания

править
 
Убийство архиепископа Амвросия, гравюра Шарля Мишеля Жоффруа, 1845 год

Первые вспышки массового недовольства возникли ещё 29 августа и 1 сентября в Лефортове. Поводом для восстания послужил инцидент с Боголюбской иконой Божией Матери у Варварских ворот Китай-города[20]. В народе распространялось поверье в чудотворность иконы и в то, что она может исцелить от «моровой язвы». Толпы народа стали стекаться к Варварским воротам, служить молебны, приносить пожертвования[21][16][22]. Московский архиепископ Амвросий, понимая, что подобное скопление народа способствует распространению заразы, запретил молебны, а икону повелел перенести в церковь Кира и Иоанна. Пожертвованные деньги опечатали, но верующие решили, что архиепископ присвоил подношения[21]. 15 сентября 1771 года после звона колокольного набата несколько тысяч людей, вооруженных дубинами, топорами, камнями и кольями, собрались у Варварских и Ильинских ворот с криками: «Грабят Богородицу!» В этот день толпа ворвалась в Чудов монастырь в Кремле и разграбила его[23][24]. По сообщению московского обер-полицмейстера Н. И. Бахметева, в бунте приняло участие «до десяти тысяч, из которых большая половина с дубьем». Пётр Еропкин доложил Екатерине II, что «в народе сем находились боярские люди, купцы, подьячие и фабричные». По данным исследователя Джона Александра, большинство арестованных после бунта людей принадлежали к беднейшим слоям населения — были слугами и крестьянами[25][17].

На следующий день, 16 сентября, на московские улицы вышло ещё больше восставших. Часть из них двинулась к Донскому монастырю, в котором укрывался архиепископ. После того как монастырь был взят приступом, толпа стала искать Амвросия. Священнослужителя нашли на хорах храма монастыря, вытащили за стены и устроили публичный допрос. Один из восставших, дворовый Василий Андреев, ударил Амвросия колом, после чего архиепископа долго били и истязали[21]. 17 сентября тело убитого внесли в Малый собор, где оно оставалось до прибытия графа Григория Орлова. 4 октября по приказу Орлова архиепископа Амвросия торжественно погребли в том же соборе. В течение года имя покойного поминали во время церковных служб, а убийцам была объявлена анафема[21]. Впоследствии на месте убийства святителя был установлен памятник — каменный крест[26].

Другая часть толпы, не пошедшая в монастырь, отправилась громить карантинные дома и больницы. В одной из больниц мятежники напали на известного в то время доктора и эпидемиолога Данилу Самойловича. Впоследствии он вспоминал: «Я первый попал в руки бунтовщиков, стоявших у Даниловского монастыря. Они схватили меня, избили… Я чудом спасся от неблагодарных, искавших моей погибели». Также бунтовщики разоряли особняки и имения московской знати, покинувшей свои дома[17].

Пётр Еропкин, старший по званию из оставшихся в Москве, с остатками войск оперативно приступил к восстановлению порядка, призвал Великолуцкий полк и принял над ним командование[27]. В его распоряжении было около 10 тысяч солдат и офицеров, которые картечью и штыковыми атаками оттесняли восставших[28].

16 сентября Еропкин ввёл войска в город. Конница рубила бунтовщиков, остававшихся внутри Кремля, а солдаты кремлёвского гарнизона пошли отбивать Чудов монастырь, в котором повстанцы оборонялись камнями. Мятежники были вытеснены с территории Кремля, но начали бить в набат в окрестных церквях, призывая народ присоединиться к бунту[28].

17 сентября бунтовщики опять подступили к Кремлю с требованием выдать им Еропкина и освободить пленных и раненых. Согласно источникам, мятежники пришли за ним в особняк на Остоженке, но там его не нашли[29]. В Спасских, Никольских и Боровицких воротах по приказу Еропкина были выставлены пушки и защитные отряды. Еропкин попытался договориться с восставшими, выслав на Красную площадь обер-коменданта, но в ответ посыльного «чуть… до смерти каменьями не убили»[30][17]. После трёхдневных боёв бунт был подавлен. По данным Еропкина, всего было убито около 100 человек[31].

Генерал Еропкин отправил Екатерине II донесение с докладом о событиях, прося прощения за кровопролитие в Москве и обращаясь с просьбой уволить его с должности[32]. Императрица выслала генералу приказ об увольнении с непроставленной датой, давая возможность распорядиться им самостоятельно, а также наградила 20 тысячами рублей[33].

Меры после бунта

править
 
Портрет Григория Орлова, 1770-е годы

Для наведения порядка правительство направило в Москву (хронологически — войска были отправлены в Москву ещё до начала бунта, а прибыли — уже после подавления восстания) четыре лейб-гвардейских полка под командованием Григория Орлова. Из Петербурга для ведения следствия и суда над бунтовщиками прибыла генеральная комиссия из восьми человек во главе с генерал-прокурором Всеволодом Алексеевичем Всеволожским. В Москве начались облавы и аресты, имена зачинщиков движения выясняли под пытками[17][24].

Власти по приказу императрицы удалили язык Спасского набатного колокола (на Набатной башне), собиравшего людей на улицах и площадях, чтобы предотвратить новые выступления[34]. В 1803 году сам колокол был снят с башни и передан в Арсенал, а в 1821 году — в Оружейную палату[35][28].

Граф Орлов составил план мер по подавлению эпидемии и поставил перед медиками следующие вопросы:

  • Умножающаяся в Москве смертоносная болезнь та ли, что называется моровою язвою?
  • Чрез воздух ли ею люди заражаются или от прикосновения к зараженному?
  • Какия суть средства надежнейшия к предохранению от оной?
  • Есть ли, и какия способы ко уврачеванию зараженных?[36]

Для борьбы с эпидемией Орлов приказал открыть новые карантины, создать специализированные изолированные инфекционные больницы, увеличить число больниц общих практик и поднять жалованье докторам[37]. Город разделили на 27 участков, на территории которых производился учёт и изоляция больных, а также вывоз умерших. Выписанным из карантина предлагали материальную поддержку. На заставах за городом мужчинам платили по 15 копеек в день, а женщинам — по 10[37][28]. Женатых людей, выписавшихся из больницы, награждали по 10 рублей, холостых — по 5. Эта мера стала более эффективным средством по привлечению людей в карантины и по борьбе с чумой, чем самые строгие запреты[38].

Эпидемия стала причиной мер по улучшению санитарно-эпидемиологической обстановки в Москве: открывались новые бани, организовывались работы по починке дорог и расчистке площадей от старых построек и мусора, дезинфицировали жилища и избавлялись от бродячих животных[24]. По воспоминаниям современников, Орлов лично обходил больницы, сопровождая врачей, и проверял качество содержания больных. Вернулись к работе городские службы, возобновились поставки в город продовольствия и питьевой воды[39][33]. Осенью эпидемия чумы пошла на убыль: в сентябре от болезни скончалось порядка 21,5 тысячи человек, в октябре — 17,5 тысячи, ноябре — 5,2 тысячи, а в декабре — 805 человек[17].

В ноябре Екатерина II вызвала Орлова обратно в Петербург, комиссия обер-прокурора Всеволожского продолжила работу в Москве[24]. Действия Орлова по борьбе с эпидемией и наведению порядка в Москве были высоко оценены и награждены императрицей. Граф был торжественно встречен: в Екатерининском парке в его честь возвели мраморную триумфальную арку (Орловские ворота) с надписью «Орловым от беды избавлена Москва» по проекту архитектора Антонио Ринальди[40][41]. На аттике паркового фасада написано: «Когда в 1771 годе на Москве был мор на людей и народное неустройство, генерал фельдцейхмейстер граф Григорий Орлов, по его просьбе получив повеление туда поехать, установил порядок и послушание, сирым и неимущим доставил пропитание и исцеление и свирепство язвы пресек добрыми своими учреждениями». В честь Григория Орлова была также отчеканена медаль, на которой были выбиты надписи: «Россия таковых сынов в себе имеет» и «За избавление Москвы от язвы в 1771 году», эти медали Орлов мог вручить тому, кого он бы посчитал достойным награды[42].

Более 300 участников бунта были отданы под суд, приговоры были подписаны лично императрицей в начале ноября. Четверо организаторов бунта и инициаторов убийства Амвросия повешены, около 200 участников были биты кнутом и отправлены на каторгу[43][31][44][17].

Последствия эпидемии и бунта

править
 
Изображение чумного бунта Теодора-Луи Девильи, XIX век

После эпидемии чумы, прокатившейся по России в 1770—1772 годах, властям пришлось принимать срочные административные, финансовые и военные меры, демонстрируя просвещенность в борьбе с болезнью[45].

Жертвы

править

Согласно отчётам, предоставленным Орловым в Государственном совете, с момента начала эпидемии до конца ноября 1771 года в Москве от чумы умерло около 50 тысяч человек. Эти цифры подтверждаются данными московского врача Александра Судакова, называющими цифру в 56 907 человек[46][47]. В письме же Екатерины немецкому публицисту Фридриху Мельхиору Гримму от 30 января 1775 года отмечается, что в Москве от чумы умерло более 100 000 человек[18].

Принятые правительством меры по борьбе с болезнью, обеспечению горожан работой и продовольствием стоили короне немалых средств: комиссия во главе с Орловым за несколько месяцев израсходовала порядка 95 тысяч рублей[37][44].

Некрополи и кладбища

править

24 декабря 1771 года Правительствующим cенатом был издан указ «О сношении губернаторов и воевод с духовными правительствами по отводу мест для кладбищ и построения церквей», запрещающий погребения при церквях во всех городах империи. Указ предписывал производить все захоронения в специальных местах за чертой города[48][49]. В Москве по распоряжению Григория Орлова стали хоронить за пределами Камер-Коллежского вала. Так возникли новые кладбища, в основном для умерших от моровой язвы: Миусское, Пятницкое, Дорогомиловское, Ваганьковское, Рогожское, Калитниковское, Даниловское, новое Татарское, Немецкое (Введенское) и единоверческие Преображенское (Николаевское) при карантинных домах[50].

Водопровод

править

Эпидемия чумы и бунт сделали актуальным вопрос о водоснабжении города. Жители в основном получали питьевую воду из московских рек, качество воды которых было неудовлетворительным — Яуза и Неглинная были запущены и сильно загрязнены. По этой причине Екатерина II 28 июня 1779 года подписала указ о строительстве первого московского водопровода, который бы обеспечивал жителей города чистой водой[51]. Специальная комиссия во главе с инженером Фридрихом Бауэром провела исследование ключевых вод во многих местах Москвы и её окрестностей. Строительство водопровода было начато в 1779 году и продолжалось 26 лет[52].

Социальное недовольство

править

По версии советской историографии, чумной бунт 1771 года — одно из последних крупных народных восстаний в Москве феодальной эпохи. Как и многие предыдущие движения, оно отличалось стихийностью и скоротечностью. Исследователь Виктор Буганов отмечает, что московское восстание отразило острое недовольство социальных низов существующим положением, а также стало одним из факторов, предшествующих развитию народного протестного движения под предводительством Емельяна Пугачева[53][17].

Бунт в искусстве

править
  • Борьба с чумой упоминается в 6-7 сериях сериала «Великая. Золотой век» 2023 года.

Примечания

править
  1. 1 2 3 4 5 6 Горелова, 2002, с. 738.
  2. Enlightened Metropolis, 2013, с. 259.
  3. БРЭ, 1992, с. 660.
  4. 1 2 3 Пыляев, 1996, с. 45.
  5. Alexander, 2003, с. 197.
  6. Alexander, 2003, с. 101—104.
  7. Alexander, 2003, с. 118—120.
  8. Alexander, 2003, с. 198.
  9. 1 2 Коростелёв Н. «Царица грозная» в Москве: Эпидемия чумы 1770—1772 годов и борьба с ней // Московский журнал. — 2000. — № 12. Архивировано 17 сентября 2017 года.
  10. Бегство главнокомандующего, 2007, с. 40.
  11. 1 2 3 ОБЖ, 2009, с. 27.
  12. СИЭ, 1976, с. 98.
  13. Alexander, 2003, с. 198—199.
  14. Пыляев, 1996, с. 46.
  15. Вострышев, 2007, с. 116.
  16. 1 2 Бегство главнокомандующего, 2007, с. 41.
  17. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Vinogradskaya. Чумной бунт 1771 года. VOYNABLOG.ru (13 августа 2014). Дата обращения: 16 сентября 2017. Архивировано 15 сентября 2017 года.
  18. 1 2 Брикнер, 2009, с. 403.
  19. Супотницкий, Супотницкая, 2006, с. 245.
  20. Alexander, 2003, с. 185—188.
  21. 1 2 3 4 Пыляев, 1996, с. 47.
  22. Артюшенко, 2015, с. 39.
  23. Бегство главнокомандующего, 2007, с. 43.
  24. 1 2 3 4 Чумной бунт во время правления Екатерины II. Екатерина II Великая. Дата обращения: 16 сентября 2017. Архивировано 7 июля 2017 года.
  25. Alexander, 2003, с. 199.
  26. Артюшенко, 2015, с. 40—45.
  27. ОБЖ, 2009, с. 29.
  28. 1 2 3 4 Надежда Чекасина. Бунт во время чумы. журнал Дилетант (9 апреля 2017). Дата обращения: 16 сентября 2017. Архивировано 18 сентября 2017 года.
  29. Старая Москва, 1891, с. 34—36.
  30. Пыляев, 1996, с. 48.
  31. 1 2 БРЭ, 1992, с. 903.
  32. Бегство главнокомандующего, 2007, с. 42.
  33. 1 2 Чумной бунт. Моспрогулка. Дата обращения: 16 сентября 2017. Архивировано 18 сентября 2017 года.
  34. Куранты, 1983, с. 365.
  35. Старое житьё, 2000, с. 432.
  36. Полушкин Л. П. Орлы императрицы (недоступная ссылка — история). Unotices. Дата обращения: 16 сентября 2017.
  37. 1 2 3 ОБЖ, 2009, с. 30.
  38. Супотницкий, Супотницкая, 2006, с. 262.
  39. Труайя, 2005, с. 257.
  40. ОБЖ, 2009, с. 31.
  41. Пыляев, 1996, с. 50.
  42. Черная Смерть: как чума свирепствовала в Европе и России. Москва 24 (8 апреля 2016). Дата обращения: 16 сентября 2017. Архивировано 18 сентября 2017 года.
  43. Пыляев, 1996, с. 49.
  44. 1 2 Буганов, 1986, с. 196.
  45. Михель, 2008, с. 143—144.
  46. Судаков А. И. Исторический обзор чумных эпидемий и этиология чумы (с картой распространения чумы в XIX столетии). — Изв. Имп. Томского ун-та, 1897. Архивировано 16 сентября 2016 года.
  47. Супотницкий, Супотницкая, 2006, с. 264.
  48. Правительствующий сенат. Указ от 24 декабря 1771 года «О сношении губернаторов и воевод с духовными правительствами по отводу мест для кладбищ и построения церквей» // Полное собрание законов Российской империи, с 1649 года. — СПб.: Типография II отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, 1830. — Т. XIX. 1770—1774 гг. № 13724. — С. 409. Архивировано 31 августа 2017 года.
  49. Звягинцев, 1937, с. 52—59.
  50. Вострышев, 2007, с. 295.
  51. Московский водопровод, 1983, с. 58.
  52. Куранты, 1983, с. 362—363.
  53. Буганов, 1986, с. 197.
  54. Мордовцев, Д. Л. Державный плотник : роман и повести. — М. : Советская Россия, 1990. — 480 с. — ISBN 5-268-01024-7.
  55. Евгения Салиас де Турнемир. На Москве (Из времени чумы 1771 г.). Google Books. Дата обращения: 16 сентября 2017.
  56. Фильм Чумной бунт (1981). NET FILM. Дата обращения: 16 сентября 2017. Архивировано 5 сентября 2017 года.
  57. Далия Трускиновская. Сыск во время чумы. e-reading.club. Дата обращения: 16 сентября 2017. Архивировано 17 сентября 2017 года.

Литература

править
  1. Артюшенко М. В. "...Достойный его имени" : о памятнике архиепископу Амвросию (Зертис-Каменскому) в Донском монастыре // Московский журнал. История государства Российского. — 2015. — № 2(290). — С. 38—45.
  2. Брикнер А. Г. Екатерина II Великая. Ее жизнь и царствование: иллюстрированная история. — М., 2009. — ISBN 978-5-699-38541-6.
  3. Буганов В. И. Страницы летописи Москвы: (Народные восстания XIV-XVIII веков). — М., 1986.
  4. Вострышев М. И. Москва. Энциклопедический справочник // Частная жизнь москвичей из века в век. — М., 2007. — ISBN 978-5-9265-0360-6.
  5. Горелова Л. Е. Чума в Москве (1771—73 гг.) // Русский медицинский журнал. — 2002. — № 16. — С. 738.
  6. Звягинцев Е. Чума в Москве в XVII и XVIII вв. // Исторический журнал. — 1937. — № 2. — С. 52—59.
  7. Куранты. Историко-краеведческий альманах.. — М., 1983. — ISBN 978-5-9265-0360-6.
  8. Михель Д. В. Чума и эпидемиологическая революция в России, 1897—1914 // Вестник Евразии. — 2008. — № 3. — С. 142—164.
  9. Москва. Энциклопедический справочник // Большая Российская Энциклопедия. — М., 1992.
  10. Московский водопровод: исторический ракурс // Московский журнал. История государства Российского. — 1983. — № 2. — С. 58.
  11. Пыляев М. И. Старая Москва: Рассказы из былой жизни первопрестольной столицы. — Санкт-Петербург, 1891.
  12. Пыляев М. И. Старая Москва: Рассказы из былой жизни первопрестольной столицы. — М., 1996.
  13. Пыляев М. И. Старое житьё: Очерки и рассказы о бывших в отшедшее время обрядах, обычаях и порядках в устройстве домашней и общественной жизни. — СПб., 2000.
  14. Пыляев М. И. Бегство главнокомандующего: чума в Москве // Основы Безопасности Жизнедеятельности. — 2007. — № 1. — С. 40—43.
  15. Супотницкий М. В., Супотницкая Н. С. Очерк XII: Чума и бунт в Москве (1770—1772) // Очерки истории чумы: В 2 кн. — Кн. I: Чума добактериологического периода. — М., 2006. — С. 78—131. — ISBN ISBN 5-9502-0093-4.
  16. Чума — чёрная смерть // Основы Безопасности Жизнедеятельности. — 2009. — № 7—8. — С. 25—31.
  17. Советская историческая энциклопедия. Т.16. — М., 1976.
  18. Труайя А. Екатерина Великая. — М., 2005. — ISBN 5-699-01632-5.
  19. John T. Alexander. Bubonic Plague in Early Modern Russia. Public Health and Urban Disaster. — Oxford University Press, 2003.
  20. Alexander M. Martin. Enlightened Metropolis: Constructing Imperial Moscow, 1762—1855. — Oxford, 2013. — ISBN 978-0-19-960578-1..

Ссылки

править