Катары

Не следует путать с катаризмом — политическим течением в Боливии.

Ката́ры (греч. καθαρός — чистый) — религиозное христианское движение, достигшее расцвета в западной Европе в XII и XIII веках. Катары исповедовали нео-манихейскую дуалистическую концепцию о двух равных принципах мироздания, до́бром и злом, причём материальный мир рассматривался как зло. Схожие взгляды исповедовали на Балканах и Ближнем Востоке другие средневековые религиозные движения павликиан и богумилов; катары были тесно с ними связаны.

Движением катаров особенно были затронуты Лангедок, Арагон, север Италии и некоторые земли Германии и Франции, а борьба с катарами как с «опасной ересью» долгое время была одним из главных мотивов политики римских пап.

Несмотря на то, что название «катары» используется много столетий, оно, скорее всего, не является самоназванием. В текстах катаров для самоидентификации широко использовались термины «Добрые люди» (фр. Bons Hommes) или «Добрые христиане».

Николас Вебер утверждает, что к катарам причисляли все дуалистические религиозные движения позднего средневековья. Иногда катаров также подразделяли по местности их обитания, что отражалось в их названии, например, «катары из Дезенцано» или «альбанцы из Дезенцано».

В итоге ужесточения положений высшего клира Римско-католической церкви по отношению к «ереси» был принят ряд антиеретических мер юридического характера. Развязкой этих мер стало постановление папой Иннокентием III первого крестового похода в христианские земли (1209—1229) — так называемого крестового похода против альбигойцев, приведшего в итоге к аннексии Францией одной из наиболее благосклонных к катаризму областей Европы — Лангедока. Учреждённая в 1229—1232 году папская инквизиция, созданная намеренно для борьбы с катарами при поддержке короля Франции в Лангедоке и партии гвельфов в Италии, создала совокупные притязания, завершившиеся полным уничтожением движения.

Наиболее значительными вехами в истории подавления катаризма, вызывающими любопытство историков, является сопротивление укреплённого поселения Монсегюр, сдавшегося королевской армии в марте 1244 года, а также «реконкиста братьев Отье» 1300—1310 годов. Последнего известного нам катарского проповедника Лангедока, связанного с братьями Отье — Гийома Белибаста, сожгли на костре между сентябрём 1321 года и ноябрём 1322 года (Анн Бренон, «Последнее путешествие доброго человека»).

С движением катаров связан ряд преданий, нашедших отражение в произведениях европейского искусства и фольклора. Начиная с эпохи Просвещения и по сей день катаризм оценивается большинством исследователей как самый действенный противник Римско-католической церкви до начала Реформации, во многом повлиявший на религиозные процессы XIV—XVI веков.

Происхождение названия

Как принято считать в современной европейской историографии, слово «катары» применительно к представителям этого движения было впервые употреблено в 1163 году рейнландским клириком Экбертом из Шёнау.

Когда я был каноником в Бонне, то часто вместе с братской мне душой (unanimis) и другом Бертольфом спорил с ними и обращал внимание на их ошибки и методы защиты. Много вещей я узнал от тех, кто был с ними вначале, а потом ушёл… Это люди, которых у нас в Германии называют «катарами», во Фландрии «фифлами», во Франции «ткачами», потому что многие из них предпочитают это ремесло…

Экберт соединил распространённое ранее латинское название cattari (фр. catiers, то есть «котопоклонники» — из-за якобы бытовавших у «еретиков» ритуалов с участием кошек) с греческим καθαρος, тем самым ассоциируя их с существовавшим в эпоху раннего христианства движением новациан, именовавших себя «кафарами» (от греч. καθαροί — «чистые, неосквернившиеся»).

Термин впоследствии часто использовался в документах инквизиции, откуда перешёл в первые исторические исследования, посвящённые «альбигойской ереси». Несмотря на то, что слово «катары», по сути, было пренебрежительной кличкой, оно надолго закрепилось в качестве основного названия, наряду с «альбигойцами». Кроме этих двух, в адрес катаров в разных местностях употреблялись также названия «манихейцы», «оригенисты», «фифлы», «публикане», «ткачи», «болгары» (фр. bougres), «патарены».

История

Возникновение и истоки

Катаризм не являлся существенно новым мировоззрением, возникшим в Средние века. Богословские воззрения, впоследствии характерные для катаризма, можно найти также у первых учителей христианства, испытавших влияние гностицизма и неоплатонизма (например, Ориген Александрийский).

Первые исследователи, опиравшиеся преимущественно на «антиеретические» труды католических богословов, вслед за их авторами искали корни катарского вероучения в восточных влияниях, особенно в зороастризме и манихействе, проводя прямую линию происхождения катаров от Мани через павликиан и богомилов. Соответственно, катаризм считался изначально нехристианским явлением, утвердившимся на почве европейского христианства.

В настоящее время, после открытия большого числа новых источников, эти взгляды подвергаются пересмотру. Большинство современных исследователей (Ж. Дювернуа, А. Бренон, А. Казенаве, И. Хагманн и др.) считают катаризм одним из многочисленных, однако уникальных христианских движений, выявившихся одновременно в Западной и Восточной Европе во временной отрезок эпохи Тысячелетия. Это движение было представлено различными общинами, не обязательно связанными между собой и иногда различавшимися доктриной и образом жизни, но представлявшими некое единство в области строения и обряда, как во временных рамках — между X и XV столетиями, так и в географических — между Малой Азией и Западной Европой. В Восточной Европе и Малой Азии к таким общинам относят богомилов. Богомилы Византии и Балкан, а также катары Италии, Франции и Лангедока представляли собой одну и ту же идейную общность.

Для катарских текстов характерно отсутствие отсылок к текстам нехристианских религий. Даже в наиболее радикальных своих положениях (например, о дуализме или о перевоплощениях) они апеллируют только к христианским первоисточникам и апокрифам. Теология катаров оперирует теми же понятиями, что и католическая теология, «то приближаясь, то удаляясь в их толковании от генеральной линии христианства».

Первые средневековые упоминания

Ожидания конца света, который сначала предсказывали в 1000 году, потом в 1033 году, а также очевидный кризис европейского христианства, породили в народе надежды на обновление религиозной жизни. К этому временному отрезку относятся как преобразования, постановленные папством (см. Клюнийская реформа), так и попытки представить «совершенство» апостольской жизни. Уже в первых монашеских хрониках эпохи Тысячелетия в одном ряду с описаниями различных бедствий появляются сообщения о «еретиках, колдунах и манихейцах».

Восточная Европа

Основная статья: Богомилы

Ранние свидетельства о богомилах в Византийской империи относятся к X—XI векам, причём богомилы в них выглядят как собратья западных «еретиков», которых с XII века начинают называть катарами. Сами катары, по свидетельству западноевропейского монаха Эвервина из Штайнфельда, претендовали на то, что их обычаи сохранились с давних времён ещё их братьями в Греции, от которых воспринята и продолжается ими самими до сего дня.

Западная Европа

В самый разгар движения за духовное преобразование в XI веке одновременно во многих областях Западной Европы появляются духовные движения, имеющие форму монашеских общин, опирающиеся на Евангелие, отрицающие власть иерархии Римской церкви, ряд её догматов (напр., о человеческой природе Христа) и таинств (брак, Евхаристия). Поскольку эти движения практиковали ещё и крещение через возложение рук, характерное для катаров, историки считают их протокатарами.

Различные духовные направления XI столетия имели много общих черт. Они отказывались от крещения маленьких детей, отрицали таинство исповеди и таинство брака, которое как раз тогда вводилось папством. Они также отвергали действенность церковных таинств, если совершающий их священник находится в состоянии греха, а также критиковали культ Распятия, как орудия казни.

Согласно историку XI века Раулю Глаберу, около 1000 года вели свою деятельность проповедники Леутард и Вильгард, учение которых было осуждено церковными властями. В 1022 году (по другим данным, в 1017 году) двенадцать каноников Орлеанского кафедрального собора были осуждены за «ересь» и сожжены по приказу короля Роберта Благочестивого. Это был первый костёр средневекового христианства. Затем в Тулузе (еретики Тулузы 1022 года), Аквитании и Северной Италии (ересь замка Монфорте), последовали и другие казни. Во Фландрии в 1025 году был раскрыт «катарский учитель Гундульф» с несколькими учениками; о нём говорили, что происхождением он из Италии. В 1026 году в Сен-Жиле отправлен был на костёр прибывший из Малой Азии катар Пьер де Брюи.

В XII веке общины, практикующие духовное крещение и обличаемые как «еретические», были известны во всей Европе. Они привлекали к себе прежде всего знать, а по её примеру — и простолюдинов. В 1143 году рейнский монах Эвервин де Стейнфельд посылает настоящий призыв о помощи к обладавшему высокой репутацией цистерцианскому аббату Бернару из Клерво. Он пишет о том, что «еретики», которых поймали и осудили в Кёльне, переносили муки огня со стойкостью первых христианских мучеников, и это вызвало большое беспокойство и ропот среди народа и клириков, присутствовавших при казни.

Другие источники того времени говорят о сожжении «публикан» в Шампани и Бургундии, «фифлов» во Фландрии, «патаренов» в Италии, и заявляют об «ужасно мерзких сектах ткачей или ариан» на Юге Франции, которых иногда называли «альбигойцами». Есть основания считать, что все эти названия относятся к одному и тому же виду созданных христианских общин, которые господствующая Церковь называла «еретическими».

Церкви европейских катаров

Во второй половине XII века европейские катарские общины преобразовываются в стройные церковные институции во главе с епископами.

Есть сведения о том, что около 1170 года поп Никита, богомильский епископ из Константинополя, совершил поездку в Западную Европу, чтобы помочь общинам катаров и поделиться опытом восточных церквей, укоренившихся в Византийской империи. Вначале он посетил Ломбардию, затем по приглашению Тулузской катарской церкви отправился в Лангедок, где руководил общим собранием западноевропейских катарских церквей в Сен-Феликс.

Окситания и Франция

Во второй половине XII века в Лангедоке существовало четыре катарских церкви: Альбижуа, Аженуа, Тулузская и Каркассонская. По инициативе Тулузской и Каркассонской общин состоялось их совместное собрание в Сан-Фелис. Там они избрали себе епископов, которых высвятил Никита. «Церковь Альбижуа», более древняя, чем другие, по-видимому уже имела посвящённого епископа, Сикарда Селлерье. Именно он несколькими годами раньше, в 1165 году, в Ломбере, возле Альби, вёл диспут с католическими епископами и папским легатом в присутствии виконта Транкавеля.

Также, на катарском соборе в Сан-Фелис присутствовал епископ Франции Роберт д’Эпернон, представлявший катаров Шампани, Бургундии и Фландрии, а именно общины из Реймса, Везелэ, Шарите-сюр-Луар, Лилля и Невера.

Окситанские епископства катаров XII столетия возникли на территории двух крупных феодальных образований: графа Тулузского (вассала короля Франции) и союза виконтств, расположенных между Барселоной и Тулузой и объединённых семьёй Транкавель (Каркассон, Безье, Альби и Лиму). Граф и виконты этих земель не выказывали особого рвения в преследовании катаров. В 1177 году граф Раймунд V, искренне враждебный к катарам, писал капитулу Сито, что он не в состоянии побороть «ересь», потому что её поддерживают все его вассалы. Его сын Раймунд VI (1198—1221) был настроен к катарам дружелюбно. Династия Транкавелей долгое время оказывала катарам ещё большее содействие. Наконец, графы де Фуа пошли ещё дальше, непосредственно вовлекаясь в катарскую церковь.

В течение нескольких поколений соотношение сил в окситанских сеньориях было в пользу катарских церквей, и это исключало любые преследования. Перед крестовым походом против альбигойцев катаризм охватил на западе территории от Кверси до Гурдона и Аженуа («Церковь Ажен»); в центре — территории Тулузэ, Лаурагэ и графства Фуа («Тулузская Церковь»), на севере — Альбижуа («Церковь Альби»), на востоке — Кабарде, Минервуа и Каркассе («Церковь Каркассона»), простираясь даже до Корбьер и к морю. В 1226 году было создано пятое епископство, в Разес (регион Лиму), которое раньше входило в «Церковь Каркассе».

Северная Италия

Акты собрания в Сан-Фелис упоминают также Марка, епископа катаров Ломбардии, центром которых был Милан. Эта единая итальянская церковь под конец XII столетия разделилась на пять отдельных епархий, каждая со своим епископом и своей иерархией: «Церковь Конкореццо» (с центром в Милане), «Церковь Дезенцано» (возле озера Гарда), а также церкви во Флоренции, Сполето и Мантуе.

Документальные свидетельства о среде итальянских катаров, имеющиеся в распоряжении историков, выявляют четыре характерных особенности этой среды:

• катарские общины чрезвычайно активны;
• между ними существуют доктринальные различия (наиболее сильными противоречиями, по утверждению доминиканских инквизиторов, отличались церкви Конкореццо и Децензано);
• несмотря на эти различия, фундаментально они представляют собой единое целое;
• они принимают участие в общей схоластической культуре европейского общества.

Положение церковной жизни в катарских общинах

Духовенство

Для катаризма с самого начала был характерен резкий антиклерикализм (критика так называемых «предрассудков церкви Римской» — культа святых, реликвий, изображений и т. д.). Однако, критикуя «отступничество церкви Римской», они никогда не утверждали того, что Церковь и её иерархия не нужны вообще.

Как и у католиков, в церкви катаров существовало разделение на клир и мирян. Миряне (лат. credentes, или «верующие») не должны были отрекаться от своих прежних католических привычек или привязанностей, но они признавали духовный авторитет катарских наставников (лат. perfecti, или «совершенных»).

Катарский клир соединял в себе смешанные функции священников и монахов. К нему причислялись как мужчины, так и женщины. Подобно католическим священникам, катарские «совершенные» проповедовали, обеспечивали ритуал спасения душ и отпущение грехов. Подобно монахам, они жили в общинах, соблюдали посты и воздержания и ритуальные часы молитв.

Так же, как и католический епископ в своей епархии, катарский епископ являлся источником священства, от его рук происходило посвящение членов общины. Крещённые (высвяченные) епископом верующие вели жизнь, посвящённую Богу, и считали, что имеют власть отпускать грехи. Эта власть, как считалось, передаётся от «одних „добрых людей“ к другим». В текстах катаров она составляет суть «ордена святой Церкви». Катары считали, что их епископы передают друг другу эту традицию по прямой линии от апостолов.

Во главе каждой катарской Церкви стоял епископ и два его помощника (коадъютора) — «старший Сын» и «младший Сын», также высвяченные епископом на этот сан. После смерти епископа, «старший Сын» становился его непосредственным преемником. Территория епископства была разделена между определённым количеством диаконов: они играли посредническую роль между епископской иерархией и общинами, находящимися в деревнях и городках, которые они регулярно посещали. Сами епископы редко жили в крупных городах, предпочитая общины небольших городков. По мнению историков, такая церковная организация напоминает структуру ранней христианской Церкви.

Общины

Подобно католическим монастырям, монашеские дома катаров были местами, где проходило обучение неофитов, желавших вести религиозную жизнь. Там они на протяжении двух или трёх лет изучали катехизис и свои религиозные обязанности, после чего приносили необходимые обеты, и епископ посвящал их путём наложения рук. Церемония крещения (посвящения) была публичной, и на ней обязательно присутствовали верующие.

Проповедники и проповедницы регулярно покидали свои общины для исполнения религиозного долга, а также навещали родственников и друзей в городе или его окрестностях.

Женские и мужские общины катаров жили собственным трудом. Некоторые из этих общинных домов были подобием современных хосписов, где верующие получали духовное руководство и утешение, и обеспечивали себе — как они говорили, «счастливый конец», приносящий спасение души.

Мужские монашеские общины управлялись «старшими», женские — «приориссами» или «управительницами». Монашеские дома катаров не носили закрытого характера и часто имели при себе мануфактуры. Они были очень многочисленны в городах, активно участвуя в местной экономической и социальной жизни.

Многие жители Лангедока считали катаров «добрыми христианами, которые имеют большую силу спасать души» (из показаний перед инквизицией).

Катарские монахи следовали «Правилам справедливости и правды» и евангельским предписаниям. Они избегали убийства (в том числе убийства животных), лжи, осуждения и так далее. Всё это считалось тяжким грехом, обесценивавшим нисшедший на них Дух. Согрешивший должен был совершить покаяние и заново пройти «consolament» — таинство, название которого непосредственно происходит от общехристианского термина «Утешитель» (Параклет).

Расцвет катаризма

Монсегюр

Уже в 1145 году, во время своей средиземноморской миссии, известный цистерцианский проповедник Бернар из Клерво оплакивал «ужасные оскорбления», которые аристократия окситанских бургад наносила посланникам папы. По его словам, церкви опустели, а в Верфее (замок в Альбижуа) даже не нашлось никого, кто пожелал бы послушать его проповедь. Упоминаемое выше собрание в Сан-Фелис, состоявшееся в мае 1167 года на границе графства Тулузского и виконтства Транкавель (Альби), прошло открыто и безо всяких препон со стороны светской власти. Конец столетия можно считать временами «катарского мира» в Окситании.

Согласно показаниям, собранным в ходе процессов инквизиции, в начале XIII века в Лангедоке насчитывалось 40 000 катарских верующих (credenti) и более 1000 «совершенных» (perfecti). Историки делают вывод, что большая часть населения Лангедока как минимум симпатизировала катарам. Многочисленные источники литературного и позже юридического характера свидетельствуют, что «пример апостольской жизни» привлекал к «добрым людям» многих католиков.

Таким образом, в то время, как в Шампани, Фландрии, Рейнских землях и Бургундии катаров преследовали, светские власти Лангедока и гибеллинских городов Италии были терпимы к этой вере и даже защищали диссидентов от церковных властей.

Противостояние с Римско-католической церковью

Казнь доброго человека на костре

Катары претендовали на то, что именно они являются единственной и аутентичной христианской Церковью, а римская Церковь — отклонением от учения Христа. С самого начала катарские проповедники критиковали Римскую церковь за её чрезмерно мирской характер. Многочисленные пороки католического клира, стремление папства к богатству и политической власти, отступление религиозной практики от евангельских идеалов «апостольской бедности» являлись для них свидетельством приверженности католицизма «князю мира сего».

Сами же они своей жизнью и нравами на практике демонстрировали чистоту и ригоризм апостольского способа жизни, что признавали даже их противники. Катары были сторонниками абсолютного ненасилия, отказывались лгать и клясться. Многие люди того времени, как это видно из протоколов Инквизиции, воспринимали их как бедных странствующих проповедников, несущих Слово Божье. Исследования 70-х — 80-х годов XX века показывают катаризм как буквальное следование заповедям Христовым, и особенно предписаниям Нагорной проповеди. Как полагают современные исследователи, этот евангелизм являлся одним из центральных пунктов катаризма.

Тем не менее, дуалистическое христианство катаров было альтернативной религиозной конструкцией. Они не призывали к реформе клира и «возвращению к Писанию». Они заявляли о своём стремлении вернуться к чистоте Церкви апостолов, которой была не «узурпаторская Римская церковь», а их собственная, «церковь Добрых христиан».

Однако при всей своей резкой критике в адрес института католической церкви (по их терминологии — «синагоги сатаны»), катары были не склонны к проявлению враждебности в отношении самих католиков. Существует много свидетельств о мирном общении верующих обеих религий именно в тех областях, где катаризм имел значительное влияние. Сосуществование между «еретическими» монахами и католическим клиром на местном уровне, как правило, происходило без столкновений. Из документов Инквизиции следует, что верующие, в своей массе, считали себя принадлежащими сразу к обеим церквям, полагая, что обе они с большей вероятностью спасут душу, чем одна.

Напротив, там, где господствовала католическая церковь, катары нередко становились объектом преследования. Отношение к ним со стороны римских иерархов было резко нетерпимым. Местные правители, верные папе, стремились захватить их и «кого не могли оторвать от безумия, сжигали огнём».

В первые десятилетия преследования были скорее эпизодическими. Пока осуждение «еретиков» было делом епископских судов, Церковь колебалась в выборе методов репрессий. Вначале казни происходили по приговорам светской власти. Но постепенно соборы и понтификальные буллы подготовили почву для законотворчества Церкви в области «ереси».

В конце XII века противостояние между катаризмом и католицизмом усилилось. Папство, встревоженное распространением движения катаров, усилило нажим, что вызвало ответное обострение критики со стороны катаров. Папа посылал цистерцианские миссии в Тулузу и Альби в 1178 и 1181 годах, но миссионеры не пользовались содействием местных правителей и практически ничего не добились от них в деле преследования катаров.

В 1179 году Третий Латеранский собор католической церкви осудил «катарскую ересь» (вместе с «ересью» вальденсов). Веронские декреталии, согласованные между папой и императором в 1184 году, явились первыми мерами общеевропейского масштаба против «еретиков». «Ересь» была приравнена к государственному преступлению — «оскорблению величества» по отношению к Богу. Церковный собор в Нарбонне дал епископам обязательное к выполнению поручение разыскивать «еретиков» и докладывать о них вышестоящим.

Параллельно проводились попытки публичной дискуссии. Посланцы папы Иннокентия III — Рауль де Фонтфруад и Пьер де Кастельно — проводили открытые теологические дебаты с «добрыми людьми». Успеха это не принесло, напротив, распространение катаризма продолжалось. На Сицилии против катаров проповедовал в церквях Ангел Кармелит, и был убит одним из них. Убедившись в бесплодности богословских попыток, кастильский каноник Доминик де Гусман решил перенять для борьбы с «ересью» методы самих «еретиков». С 1206 года он начал проповедовать в Лангедоке, соблюдая обеты бедности и нищенствования. Ему удалось добиться нескольких десятков обращений в католицизм. Однако и эта проповедь не принесла желаемого результата.

Альбигойские войны

Основная статья: Альбигойские войны

В 1209 году папа Иннокентий III призвал к крестовому походу против катаров, получившему название альбигойского (от названия города Альби). Откликнувшись на этот призыв, бароны Франции и Европы в 1209 году атаковали земли графства Тулузского и виконтства Транкавель. Руководство походом осуществлял папский легат Арно Амори, аббат Сито.

Для крестового похода против альбигойцев характерны жестокие расправы с мирным населением (Безье в 1209 году, Марманде в 1219 году), а также огромные массовые костры, где сжигали христиан — в Минерве (140 сожжённых в 1210 году), Лаворе (400 сожжённых в 1211 году). Однако местное население, для которого война носила как религиозный, так и национально-освободительный характер, оказывало активное сопротивление крестоносцам, поддерживая своих законных графов.

В 1220 году окончательно стало ясно, что попытка насадить в Тулузе и Каркассоне католическую династию Монфоров потерпела неудачу. Общины катаров, которым крестоносцы поначалу нанесли серьёзный урон, начали постепенно восстанавливаться.

В 1226 году Людовик VIII Французский, сын Филиппа-Августа, решил восстановить себя в правах на средиземноморские графства, переданные ему Монфором, и сам возглавил французскую армию, двинув её против Раймунда Транкавеля, Раймунда VII Тулузского и их вассалов. Несмотря на ожесточённое сопротивление в некоторых регионах (особенно в Лиму и Кабарет), королевская армия завоевала Лангедок. В 1229 году граф Тулузский, покорившись, подписал мирный договор, ратифицированный в Париже.

Окончательный разгром катарского движения

Жителей Каркассона изгоняют из города во время осады войсками Симона де Монфора

В 1229 году, король окончательно выиграл войну, объявленную папой, а последний воспользовался победой короля: с этого времени Церкви была предоставлена полная свобода действий. Светские властители — защитники катаров — согласно постановлениям Латеранского Собора 1215 года и Тулузского Собора 1229 г. были лишены земель и имущества. Общины катаров укрылись в подполье. Однако они оставались очень многочисленными. Для защиты от репрессий они организовали тайную сеть сопротивления, основанную на общественной и семейной солидарности.

Инквизиция, созданная папством в 1233 году в качестве институции обязательных исповедей, имела право налагать наказания и покаяния, воссоединяя с католической верой население Лангедока. Инквизиция была передана доминиканскому и францисканскому орденам, которые кроме того, проповедовали официальную доктрину Церкви.

Инквизиция была постоянно действующим религиозным трибуналом, независимым от местных епископов. Она основывала свои расследования на систематических доносах и использовала исповеди в качестве показаний. Эта эффективная система смогла в течение нескольких поколений уничтожить связи солидарности, защищавшие катаров в подполье.

Инквизиция ввела дифференцированную систему наказаний — вплоть до конфискации имущества и пожизненного заключения. Смертный приговор — посредством передачи осуждённого в руки светской власти — был зарезервирован для подпольного клира, то есть для Добрых Мужчин и Добрых Женщин, которые отказывались отречься, а также для верующих, вновь впавших в свои заблуждения, то есть в «ересь». Умершие в «еретической мерзости» приговаривались к эксгумации и сожжению их останков, а их дома — к разрушению.

После заключения Парижского соглашения, согласно которому граф Тулузский подчинился королю Франции, иерархия катарских Церквей Тулузы, Аженуа и Разес обратилась к владельцу небольшой укреплённой деревни на горе Монсегюр Раймонду де Перейлю с просьбой разрешить устроить там «престол и средоточие Церкви». Он согласился, и с 1232 по 1243 год из монашеских домов Монсегюра регулярно посылались миссии для подпольных проповедей и уделения таинств.

Пытаясь избежать последствий Парижского трактата, граф Раймунд VII Тулузский вступил в союз против французского короля с королём Англии и графом де Ла Марш. В мае 1242 года он склонил рыцарей из Монсегюра к карательной операции против странствующего трибунала Инквизиции, находившегося тогда в Авиньонэ (Лораге). Он считал, что это послужит сигналом к всеобщему восстанию. Инквизиторы были убиты, их реестры уничтожены, а население взялось за оружие. Но поражение союзников графа заставило его просить мира. Монсегюр остался без защиты и в 1243 году был осаждён войсками короля Франции. Почти через год после начала осады Монсегюр был сдан и 16 марта 1244 года общины Добрых Мужчин и Добрых Женщин Монсегюра — около двухсот монахов и монахинь — а также около двадцати светских людей, добровольно присоединившихся к ним, были сожжены вместе со своими епископами. Многие историки считают, что костёр Монсегюра знаменовал не только конец организованных катарских Церквей в Окситании, но также и конец политических расчётов графа Тулузского на независимость.

После костра в Монсегюре 16 марта 1244 года, последнее катарское подполье, лишившись организованной структуры, было разгромлено. Остатки иерархии сумели более или менее сохраниться в изгнании, в Ломбардии, но с этого времени Церковь катаров в Окситании могла только бороться за выживание.

К концу XIII столетия катаризм практически уже не существовал в Окситании. Однако Пейре Отье, бывший нотариус из Акс ле Терме, близкий к графу Роже-Бернару де Фуа, начиная с 1299 года, возглавил маленькую группу Добрых Людей, «непреклонных в своей решимости возобновить евангелизм катаров на их прежних территориях». Среди них был родной брат Пейре Гийом Отье и сын Пейре Жаум. Используя свои семейные и дружеские связи, а также остатки бывшего катарского подполья, они смогли, в течение многих лет, «раздуть пламя катаризма от Кверси до Пиренеев» среди верующих, которых было ещё достаточно много.

Попытка того, что историки называют «Реконкистой братьев Отье», продолжалась с 1300 по 1310 год. Изучение документов Инквизиции показывает, что успех этой катарской Реконкисты зависел от возможности резко увеличить количество подпольных пастырей. Однако Инквизиция выловила и сожгла, одного за другим, всех подпольных проповедников. Жаума и Гийома Отье сожгли в Каркассоне в 1309 году, Амиеля де Перля и Пейре Отье в Тулузе в 1310 году. Единственным, кому удалось бежать в Каталонию, был Гийом Белибаст. Обманутый двойным агентом, он был схвачен и сожжён в Виллеруж-Терменез в 1321 году по приказу архиепископа Нарбонны. Это событие считается концом окситанских катарских церквей.

Религиозные взгляды катаров

Источники сведений

Катаризм известен по трём категориям исторических источников. Прежде всего, это писания самих катаров. Они должны были быть очень многочисленны, однако в годы преследований почти все материалы были уничтожены инквизицией. Тем не менее, до наших дней сохранились два богословских трактата и три «ритуала».

Один из этих трактатов — сохранившаяся во Флоренции «Книга о двух Началах». Этот латинский манускрипт, датированный около 1260 года, представляет собой резюме фундаментального труда, написанного катарским доктором Джованни де Луджио из Бергамо около 1230 года. Другой трактат, обнаруженный в Праге в 1939 году, является латинской копией анонимного манускрипта, первоначально написанного на окситанском языке в начале XIII столетия, автором которого был, очевидно, «совершенный» Варфоломей Каркассонский. Оба эти документа служат основным источником современных сведений о вероучении катаров. Материал для изучения катарской литургии дают Латинский ритуал из Флоренции, Провансальский ритуал, сохранившийся в Лионе и содержащий полный перевод Нового Завета на окситанский язык, и ещё один Ритуал на окситанском, находящийся в Дублине. Каждый из этих документов датируется приблизительно 1250 годом.

Следует также упомянуть о нескольких апокрифических писаниях. Прежде всего, это «Видение Исайи» (старинный текст, использовавшийся ещё богомилами) и «Вопросы Иоанна» (текст, переданный богомилами итальянским катарам около 1190 года).

Источником сведений о катаризме служат также полемические работы католических теологов, анализирующие и пытающиеся опровергнуть катаризм. Известно более 30 таких произведений, написанных в конце XII—XIII вв., правда, не все они имеют одинаковую ценность и важность. Многие из них не пытались исказить описываемую ими религию, наоборот, содержат многочисленные предупреждения о том, чтобы читатель не верил «досужим вымыслам о катаризме», распространяемым уже в то время. Авторов интересовали серьёзные доктринальные вопросы, которые они детально исследовали с большой интеллектуальной честностью, несмотря на своё крайне враждебное отношение к катаризму. Особенно это касается «Liber contra Manicheos» Дюрана де Уэски (бывшего вальденса, обращённого в католицизм), «Summa quadrapartita» Алана Лилльского, «Summa adversus catharos» Монеты Кремонского, а также работа Райнерия Саккони (бывший катарский «совершенный», обращённый в католицизм и ставший монахом-доминиканцем и инквизитором).

Наконец, последняя группа документов — источники юридического характера: показания и допросы, собранные инквизицией начиная с 1234 года. Большинство из этих источников до сих пор не опубликовано (за исключением реестров инквизиторов Жака Фурнье и Жоффре д’Абли). Именно там содержится множество сведений об общественной жизни того времени и о том, что представляло собой катарское общество. В том, что касается доктрины, верований и ритуалов, данные инквизиторов только дополняют предыдущие источники. В одном из показаний приводится например, даже молитва верующих катаров Лангедока: «Paire sant, Dieu dreyturier de bons speritz…» (Отче святый, Боже правый добрых духов).

Священное Писание

Священным Писанием в катаризме признавался Новый Завет, составлявший основу вероучения катаров, в особенности Евангелие от Иоанна. Большое значение также придавалось Посланиям ап. Павла.

Отношение катаров к Ветхому Завету было в целом критическим. Значительную часть ветхозаветных писаний они отвергали. Ветхозаветный Бог в их представлении — не кто иной, как бог гнева, «бог века сего или князь мира сего», злое начало. Чтобы вернее ввести людей в заблуждение и отвратить от спасительного пути, он заставил их поклоняться себе. Доводом в пользу того, что Ветхий Завет инспирирован «князем мира сего», катары считали изобилие в нём жестокости и чрезмерное внимание к плотской стороне бытия.

Напротив, некоторые книги пророков пользовались у катаров большим почитанием — а именно те, которые явно говорят не о мстительном и ревнивом Боге Израиля, а о Боге благом и духовном, которого и должен был явить людям Христос.

Священное Писание катары переводили на народный язык, хотя в молитвенной практике преобладала латынь. Чтение Евангелия от Иоанна было предусмотрено, в частности, во время церемонии Consolamentum. В этом случае чтение вслух начиналось со слов «In principio» и заканчивалось словами «gratia et veritas per Jesum Christum facta est». Характерные для этого Евангелия противостояния Свет — Тьма, Правда — Ложь, «Бог» — «мир» служили для катаров подтверждением их дуализма. Притча, которая приводится в Евангелии от Матфея о дурных и хороших деревьях, которые познаются по их плодам, была для них символом примера Христа, по наследованию которого можно распознать истинных христиан. Все книги, написанные катарами и известные нам с XIII века, основываются на выражении «Царство Моё не от мира сего».

Теологическая доктрина

Тулузский крест

Катаризм — религия спасения, основанная на Откровении. Катары использовали христианское предание о падении ангелов и Люцифере, а также о битве между архангелом и злобным драконом, для подтверждения евангельского дуализма, противопоставлявшего Бога милосердия и любви реалиям этого мира. В Святом Писании они видели предпочтение постулата о милосердии Божьем постулату о Его всемогуществе. Они видели в человеческих душах падших ангелов, заключённых в телесные тюрьмы в мире, который во зле лежит, и который не от Бога. Их дуализм был основан на противопоставлении невидимого мира света Божьего и этого мира, обречённого на разрушение и смерть злым творцом, которого они называли Люцифером или каким-нибудь другим именем дьявола. Души людей — ангелы, падшие из божественного творения, были увлечены драконом, вместе с ним низверглись в этот мир, и теперь ожидают избавления от своей земной ссылки: обещанного Христом спасения. Потому доктрина и культовая практика катаров опирается на Евангелие, толкованию которого они уделяли много внимания. Катарские проповедники основывали свои тезисы на целом корпусе ссылок на Писание. Именно так они интерпретировали послание Христа, Сына единственного истинного Бога, посланного Отцом в этот мир, «князем которого есть Сатана», чтобы, наконец, принести погибшим овцам, падшим ангелам, возможность спасения и возвращения на небесную родину

Дуализм

В католических источниках того времени встречаются много упоминаний о том, что катары верят «в двух богов — одного доброго, а второго злого…» Однако, согласно мнению большинства академических авторов, в частности Жана Дювернуа, такое представление их дуализма является упрощённым и тенденциозным. Оно происходит из судебных источников, преимущественно из нотариального формуляра. Однако из более непосредственных документов или документов лучшего качества дуализм приобретает не столь упрощённую форму. Основанием метафизики катаров действительно является вера в два начала. Но дуализм катаров не является исходным пунктом, а следствием размышления и рефлексий, выводом из анализа Библии. Метафизическую рефлексию катаров можно определить как дуалистическое прочтение Евангелий. Вся система катаризма основана на Новом Завете. Однако их Текст Нового Завета в одном месте отличался от текста ортодоксальной Библии. Синодальный перевод гласит: [Ио. 1, 3]: «Всё чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть». [Ио. 1, 4]: «В Нём была жизнь, и жизнь была свет…». Катары же переводили этот отрывок следующим образом: [Ио. 1, 3]: «Всё чрез Него начало быть, а без Него ничто начало быть».[Ио. 1, 4]: «Всё, что в Нём, было жизнью, и жизнь была свет…».Таким, как они считали, должен быть перевод латинских слов Вульгаты: sine ipso factum est nihil.

Таким образом, смысл цитируемого отрывка из Пролога Евангелия от Иоанна выглядит так: всё через Него стало быть — то есть, то, что реально «есть» стало быть чрез Него. Наоборот, «без Него ничто стало быть» — то есть, то, что по-настоящему «не есть», то, что «без любви», согласно выражению святого Павла, которое охотно цитировали катары: «…если не имею любви, — то я ничто» (1 Кор. 13, 2).

Это означает, что катары различали два творения: истинное, дела которого на самом деле «есть», то есть, творение Божье («Всё чрез Него начало быть»); и иллюзорное, дела которого не имеют истинного бытия, этот видимый мир, ассоциируемый ими с «небытием» («а без Него ничто начало быть» или же, «все вещи без Него начали быть», как говорил Пьер Отье). Видимый мир, «этот мир», не является творением Божьим. Он возник из другого начала.

Дуализм катаров предполагал абсолютную независимость корней добра и зла по отношению друг к другу. Они основывали свою диалектику на Логике Аристотеля: «Противоположные принципы являются противоположностями», следовательно, добро и зло, являющиеся противоположностями, происходят от противоположных принципов.

Целью дуализма катаров было освобождение Бога любви, о котором говорится в Евангелии, от ответственности за происхождение зла и мира. Для них Бог-Отец пребывал в своём невидимом Царствии, а обречённый на разрушение мир был делом рук злого творца: дьявола или восставшего ангела.

Учение о перевоплощениях

Пейре Отье (последний великий проповедник катаризма) говорил, что после конца света весь видимый мир будет… …уничтожен, и это он назвал адом. Но все души человеческие окажутся тогда в раю, и в небесах будет столько же счастья для одной души, сколько и для другой; все будут спасены, и каждая душа будет любить другую, как любят своего отца, мать или своих детей…

Реестр Инквизиции Жака Фурнье

Катары, отказываясь приписывать Богу ответственность за дела мира сего и власть в этом мире, проповедовали Царство Божье не от «мира сего, который во зле лежит», согласно определению апостола Иоанна. В этом мире они видели единственно возможный ад, но ад преходящий, который, в конце времён, придёт к своему концу, не имея ничего общего ни с вечностью, ни с Богом, ни с Его благим творением. Этот конец времён настанет тогда, когда все души людей будут спасены и вернутся к своему Творцу.

Эта версия представляет оригинальную форму средневекового христианства, лишённую средневекового символизма. Ничто видимое не могло, с точки зрения Добрых христиан, свидетельствовать о Боге или быть священным символом, ни крест, ни голубка. Они не строили ни храмов, ни часовен, и практиковали отправление культов и проповеди в домах близких людей, под сенью пещеры, в таверне, на лесной поляне, утверждая, что единственной Церковью Божьей является сердце человека.

Катары были довольно рационалистичны, высмеивая католические предрассудки:

Это не Бог даёт такой прекрасный урожай, а унавоживание земли.

Зачем ты простираешься перед этой статуей? Разве ты забыл, что это человек взял кусок дерева и вырезал её с помощью железных орудий?

Катары не создавали концепции политического и социального порядка божественного происхождения, божественного права, праведного насилия или священной войны. С их точки зрения все человеческие души, мужчин и женщин, богатых и бедных, еретиков и прелатов, души неверных и евреев были благими и равными между собою, и имели божественное происхождение. И всем им, без исключения, было открыто обетование спасения по милосердию Божьему.

Катары не верили ни в первородный грех, ни в свободу воли (Книга о двух началах):

Становится абсолютно непонятным, каким образом ангелы, созданные добрыми, могли возненавидеть добро, подобное им, и существовавшее вечно, а также, почему эти добрые ангелы склонились ко злу, ещё не существовавшему, и полюбили его…

Они считали, что истинная природа всякой созданной Богом души — благая. Они также, по мнению многих исследователей (Нелли Рене, Бренон Анн, Мишель Рокеберт), освободили женщин от чувства вины «греха Евы», основанного на библейской мизогинии.

В трактатах и ритуалах катаров нет никаких упоминаний, разъясняющих последовательное переселение душ из одной телесной тюрьмы в другую. Только в антикатарской полемике и показаниях перед Инквизицией содержится информация на эту тему. Однако теоретические тексты Добрых Христиан утверждают, что вопреки тому, чему учат католические клирики, Бог не создаёт бесконечно новые души, чтобы однажды остановить время и судить всех, в том состоянии и возрасте, в котором Он их застанет. Наоборот, определённое количество божественных душ пало в рабство тел, и теперь они должны «пробудиться» от этого мира, перед тем, как услышать призвание покинуть его и вернуться на небесную родину.

Как уже было сказано, они верили во всеобщее спасение всех божественных душ, попавших в рабство тел во время творения злого мира. Они считали, что переселяясь из тела в тело после своего падения, эти души получат опыт и возможность познания Добра, осознают свою принадлежность к иному миру, будут призваны Богом воссоединятся с Ним.

Термин «Конец света» занимает значительное место в эсхатологии катаров: но это ни в коем случае не внезапный конец. По мере того, как божественные души будут осознавать своё небесное происхождение, отказываться от злого мира, покидать его, злой мир будет опустошаться от бытия — потому что только Бог может быть творцом Жизни или бытия — до того дня, когда последняя воплощённая душа будет освобождена земной смертью от состояния забытья. Тогда «видимый мир вернётся к своему небытию», а божественное творение, заражённое временной утратой бытия, воссоединится с вечностью.

Христос. Дух Святой

Несмотря на аргументы, которые можно обнаружить в протоколах инквизиции, невозможно отрицать христианскую сущность катаризма. Христос стоит в центре их религиозного просвещения и является сердцевиной их веры. Однако понимание его значительно расходится с представлениями католиков.

Катары, в частности, отрицали, что Христос искупил своей жертвой человеческие грехи. Он только изложил учение о спасении, содержащееся в Евангелиях. Большинство из них не соглашалось с идеей о человеческой природе Христа. Катары считали, что он принял подобие человека, и его приход, жизнь среди людей и смерть были только видимостью. Теология катаров также утверждала, что именно Христос основал их версию христианства.

Некоторые полагают, что религия катаров является преимущественно докетической: Сын Божий, эманация Бога или Ангел Божий, согласно различным школам катаров, был человеком только по-видимости, а не в телесной реальности послан в этот мир; и только по-видимости Он умер на кресте. Хотя не все проповедники или верующие катаров были докетистами в одной и той же степени, и были такие, кто допускал, что Он мог страдать и даже умереть. Деву Марию катары тоже иногда почитали как ангела, а не земную женщину. Третьим в этом ряду был Иоанн Богослов.

Средство Спасения, согласно катаризму, было евангельским, но при этом радикально отличным от искупительной жертвы католического Христа.

Катары считали, что, на самом деле, Сын Божий пришёл в этот мир не для того, чтобы искупить первородный грех Своей жертвой и смертью на кресте, но просто для того, чтобы напомнить людям, что их Царство не от мира сего, и научить их спасительному таинству, которое навсегда избавит их от зла и от времени. Это таинство крещения Святым Духом, Утешителем, переданное Христом Своим апостолам.

Ритуал и культ

Так называемый Лионский Ритуал катаров (на окситанском языке).

«Благая весть» Евангелия, с точки зрения катаров, состоит в просвещении Словом Христовым, в пробуждении душ, получающих спасение через крещение путём наложения рук, о котором сказал Иоанн Креститель: «Идущий за мною сильнее меня… Он будет крестить вас Духом Святым и огнём». Христос вдохнул этот Дух в апостолов, которые передали его своим ученикам.

Таким образом, в катарской интерпретации Евангелия главное значение принадлежало Пятидесятнице, а не Страстям. Скорее всего, эта интерпретация является более архаической. И в интерпретации катарами священных текстов, и в их литургии, исследователи находят очень большое сходство с ранним христианством.

Таинство consolament, практикуемое катарами, служило одновременно и крещением, и посвящением, и причастием, поскольку одного только крещения водой было абсолютно недостаточно. Консоламентом также давалось отпущение грехов, вступление на путь покаяния, знаком власти связывать и развязывать, которым отмечена Церковь Христова. Уделяемое умирающим, это таинство представляло собой также и соборование. И, наконец, соединяя душу с духом, оно являлось как бы духовным, мистическим браком. Единственное, чего в нём не было, так это Пресуществления.

Крещение путём consolament являлось коллективной, открытой для всех публичной церемонией. В сопровождении Старшего или Приориссы неофит приходил в дом епископа, «чтобы отдаться Богу и Евангелию», перенять традицию молитвы «Отче Наш» — наиболее важной молитвы, которую следовало регулярно повторять в определённое время и определённое количество раз, а потом принять саму Книгу Писания. Далее, после долгой церемонии, епископ и все присутствующие Добрые Люди возлагали правые руки на голову неофита и произносили первые строфы Евангелия от Иоанна. Consolament для умирающих был аналогичным ритуалом: его уделяли двое Добрых Людей в присутствии семьи и друзей умирающего.

Документы показывают, что Добрые Христиане часто присутствовали за столом верующих. В начале каждой трапезы — исключительно вегетарианской — старшие из Добрых Мужчин или Добрых Женщин благословляли хлеб, преломляли его и раздавали всем присутствующим. Этот ритуал, наблюдаемый уже с эпохи Тысячелетия, заменял им евхаристию. Они делали это в память о Тайной Вечере, но не считали, что едят Тело Христово, когда преломляют хлеб; для них эти слова из Евангелия символизировали Слово Божье, которое распространяется по миру.

Если какой-нибудь верующий встречал Доброго Мужчину или Добрую Женщину, то приветствовал их тройной просьбой о благословении, или, на окситан, melhorier и трижды простирался перед ними в поклоне.

Под конец всякой ритуальной церемонии Христиане и верующие обменивались поцелуем мира, мужчины между собой, а женщины — между собой. Ригористические обеты целомудрия фактически запрещали катарским монахам любые физические контакты с лицами противоположного пола.

Оценка исторического значения катаризма

Долгое время в исторической литературе, как в значительной части отечественной, так и зарубежной, оценка исторической роли катарского движения была однозначно негативной, хотя в советской традиции, например, в БСЭ, прослеживалась тенденция к положительной оценке катаризма как движения сопротивления диктату средневекового папства, которое крайне негативно оценивалось в СССР. Главным источником, на который опирались исследователи, были опровергающие эту «средневековую ересь» трактаты — антиеретические Суммы, составленные теологами XIII столетия. Катаризм рассматривался как антицерковное, во многом варварское еретическое учение, угрожавшее пошатнуть позиции христианства в Европе. С 80-х годов XX в. после работ оксфордского историка Роберта Мура наметился пересмотр отношения к катаризму. Сегодня большинство западных исследователей катаризма склоняется к более позитивной точке зрения. По их версии, катары с их учением о любви и неприятием насилия, были попыткой европейского общества вернуться к истокам христианства (предвосхитив тем самым Реформацию Лютера) и тем самым создать альтернативу католицизму, переживавшему глубокий кризис.

С этой же позиции оценивается значение других крупных религиозных движений Средневековья, предшествовавших Реформации — вальденсов, бегинов и т. п. Однако именно катаризм считается наиболее длительной и успешной из таких попыток. Силовое подавление этой попытки, принявшее характер опустошительной войны и последовавших жестоких репрессий, расценивается как один из первых в истории Европы прецедентов торжества тоталитарной идеологии.

Современная историографическая дискуссия по поводу катаризма

До 1950 года изучение этого вопроса находилось под исключительным влиянием теологов. Это обстоятельство привело к разногласиям в оценке происхождения катаризма. Одни исследователи (в их числе Л. П. Карсавин и автор одной из первых крупных монографий по истории Инквизиции Генри Ли) считают катаризм «неоманихейством», пришедшим на Запад с нехристианского Востока: «Существо догмы катаров совершенно чуждо христианству». Эту позицию разделяют и некоторые современные исследователи. Однако разработка архивов Инквизиции привела к пересмотру господствующего среди историков мнения.

С 50-х годов XX века медиевисты всё чаще и чаще ставят вопрос о катарской «ереси», используя терминологию социальной, а не религиозной проблематики. Кроме того, начиная с 1939 года, в архивах многих европейских библиотек (в основном благодаря исследованиям доминиканца о. Антуана Дондейна) были найдены многочисленные фрагменты рукописных книг аутентично катарского происхождения. На основании анализа этих источников большинство учёных стали полагать катаризм неортодоксальным христианским мировоззрением, возможно испытавшим влияние восточных представлений, но в целом являющимся органической частью именно западной духовной культуры.

Эти исследователи подчёркивают многочисленные общие черты, присущие как катаризму, так и в целом европейской культуре в XI—XII столетиях. Наиболее серьёзный вклад в опровержение «традиционного» видения этого движения как ветви восточного манихейства внёс Жан Дювернуа. В его книге «Религия катаров» впервые, благодаря изучению полного собрания различных типов документов был проведён исчерпывающий анализ исторических данных средневекового религиозного феномена, называемого катаризмом. Автор пришёл к выводу об исключительно христианском контексте катаризма, и с тех пор этот вывод является господствующим в среде современных историков.

В 90-х годах ряд историков, в частности Моник Зернье, призвали пересмотреть существующие представления о «ересях Средневековья», в том числе о катарах, обращая особое внимание на полемические приёмы, с помощью которых в сочинениях теологов конструировалось представление о единой «ереси» как о единой угрозе католической общине-ecclesia. В сборнике статей 1998 г. «Inventer l’hérésie?» («Выдумать ересь?»), в котором принимали участие такие медиевисты, как Роберт Иан Мур, Жан-Луи Биже, Жан-Даниель Дюбуа, Доминик Ионья-Пра, был окончательно определён разрыв между двумя направлениями французской еретиковедческой историографии: школой Дювернуа-Бренон, рассматривающим церковь катаров в организационном и доктринальном единстве, и «деконструкционистским», представляющим катаризм как «воображаемую идеологическую структуру без реальных оснований» (Жан-Луи Биже) и отрицающим единство и существование катарских церквей. Тем не менее, «деконструкционистское направление» объединяет достаточно узкий круг медиевистов, а его выводы не разделяются большинством специалистов в области катаризма, которые считают, что «деконструкционисты» игнорируют критический анализ всего комплекса источников, существующих в этой области, и особенно аутентичные источники самих катаров.

Терминология катаров

Adoremus — см. Молитвы

Adoratio — термин из инквизиторского словаря, презрительное обозначение ритуала просьбы о благословении, называемый катарами melhorament или melhorier. Акцентируя внимание на жесте коленопреклонения, которым сопровождался этот обряд, Инквизиция пыталась высмеять эту практику, называя её обрядом «почитания» верующими «еретиков».

Albanenses — так называли итальянские доминиканцы членов катарской Церкви Децензано (возле озера Гарда), предположительно основанной епископом по имени Альбанус, который в конце столетия спорил с другим катарским епископом по имени Гаратус. В XIII веке последователи Альбануса исповедовали так называемый абсолютный дуализм епископа Беллесманцы и его «Старшего Сына» Джованни де Луджио, автора «Книги о двух началах», тоже ставшего епископом около 1250 года.

Apareilement или Aparelhament — окситанское слово, обозначающее «приготовление» и представляющее собой церемонию коллективного покаяния, наподобие монашеской исповеди. Эта исповедь проводилась ежемесячно диаконами в мужских и женских монашеских общинах катаров. Эта церемония, называемая также servici, детально описана в Лионском Ритуале катаров. Для тех, кто хочет узнать больше, рекомендуется «La religion des cathares» Jean Duvernoy, в двух томах.

Caretas или «поцелуй мира» — известная по катарским ритуалам практика, означающая «примирение, прощение» является распространённой в Средневековье христианской практикой. Поцелуй мира завершал литургические церемонии катаров. Свидетельства перед Инквизицией подробно описывают этот ритуал, говоря о «поцелуе в лицо» или даже «в губы»: «Этим поцелуем „Совершенные“ дарят нам мир, целуя два раза в губы, затем мы целуем их два раза таким же образом». Цитата из «Le dossier de Montsegur : interrogatoires d’inquisition 1242—1247». Показания Жордана де Перейль. Между Добрыми Мужчинами и Добрыми Женщинами, которым Правила запрещали прикасаться друг к другу, поцелуй происходил через посредство Книги Евангелия.

Consolamentum или Consolament — единственное таинство, практикуемое катарами и называемое ими «святым крещением Иисуса Христа». Речь шла о духовном крещении (в противоположность крещению водой Иоанна). Оно осуществлялось наложением рук, согласно обряду, схожему с раннехристианским (без материальных составляющих вроде воды и елея). Его ещё называли крещением Святого Духа-Утешителя, дополняющему крещение водой и сошедшего на Апостолов во время Пятидесятницы. Для катаров это крещение, совершаемое истинной христианской Церковью, имело также значение покаяния, поскольку оно смывало грехи и спасало душу. Оно совершалось над неофитами и означало их вступление в христианскую жизнь (орден), а для верующих — спасение души и счастливый конец (соборование). Литургические слова и жесты этого обряда подробнейшим образом описаны в трёх катарских Ритуалах, дошедших до нас, как и в протоколах Инквизиции.

«…Теперь, желая стать совершенным, я обретаю Бога и Евангелие, и обещаю никогда больше не есть ни мяса, ни яиц, ни сыра, ни жирной пищи за исключением растительного масла и рыб, до конца своей жизни больше не клясться и не лгать, и не отрекаться от веры под страхом огня, воды или другого способа умереть. После того, как я пообещал всё это, я прочитал Pater Noster… Когда я сказал молитву, совершенные возложили Книгу мне на голову, и прочитали Евангелие от Иоанна. По окончании чтения они дали мне Книгу для поцелуя, затем мы обменялись „поцелуем мира“. Затем они молились Богу, совершая многочисленные коленопреклонения». Цитата из «Документов Монсегюра: свидетельства инквизиции 1242—1247» Записано со слов Гийома Тарью де ла Гальоль.

Convenenza — окситанское слово, означающее «соглашение, договор». Во времена войны и преследований, начиная с осады Монсегюра, Convenenza стала договором между Добрым Человеком и верующим, позволяющим принять Consolamentum, даже в том случае, если человек потерял дар речи. Жордан дю Ма был ранен и получил утешение «у барбакана, который был возле машины. Туда пришли Добрые Люди Раймунд де Сен-Мартин и Пьер Сирвен, которые дали раненому утешение, хотя он уже утратил возможность говорить…» Цитата из «Документов Монсегюра: свидетельства инквизиции 1242—1247» Записано со слов Азалаис, вдовы Альзю де Массабрак.

Endura — окситанское слово, означающее «пост». Инквизиторы XIV века употребляли его, пытаясь обвинить последних Добрых Людей в поощрении самоубийств у верующих, которые получили утешение на ложе смерти, но выжили. Однако исследователи считают, что это было неверной интерпретацией ритуальных постов на хлебе и воде, которые новокрещённые должны были соблюдать, согласно Правилам. Существует только несколько примеров голодовок, предпринятых Добрыми Людьми, которые, будучи схваченными Инквизицией, отказывались от воды и пищи, чтобы не говорить на допросах, потому что инквизиторы предпочитали сжигать их живыми.

Melhorament или melioramentum — окситанское слово, означающее «стремление к лучшему». Приветствие Доброго Человека верующим, представляемое инквизиторами как поклонение. Встречая Доброго Мужчину или Добрую Женщину, верующий становился на колени и трижды простирался перед ними, говоря: «Добрый Христианин (Добрая Христианка), прошу благословения Божьего и Вашего.» На третий раз он добавлял: «И молитесь за меня Богу, чтобы Он сделал из меня Доброго Христианина и привёл к счастливому концу». Монах или монахиня отвечали на это: «Прими благословение Божье», а потом: «Мы будем молиться за Вас Богу, чтобы Он соделал из Вас Доброго Христианина и привёл к счастливому концу».

Pater — Отче Наш или Святое Слово, фундаментальная молитва Христиан у катаров. Они произносили её ежедневно во время Часов, во время осуществления Consolament, перед едой и т. д. Их версия не отличалась от католической кроме одного слова: вместо «хлеб наш насущный» они говорили «хлеб наш присносущий» — вариант, восходящий к переводу св. Иеронима и акцентирующий символическое значение хлеба, означавшего Слово Божье. Кроме того, они использовали греческую доксологию «Ибо Твоё есть Царствие, и сила, и слава, во веки веков», на которой основывали свою веру во всеобщее спасение.

Бедные католики — катары были не единственными, восстававшими против клира, который накапливал богатства вопреки словам евангелистов. Дюран Уэска был первым создателем Ордена Бедных Католиков. После Собора в Памье в 1207 году, встретившись лично со святым Домиником, Дюран Уэска таким образом помог появлению Ордена Бедных Католиков. В 1212 году они построили два монастыря для братьев и для сестёр в Эльне (Руссильон). Главная задача ордена состояла в том, чтобы постоянно проповедовать, подобно «Совершенным», жить в бедности, молиться и спать на голых досках… Дюран Уэска на сегодняшний день известен по сражениям с «еретиками», а в особенности своим трудом «Liber contra Manicheos».

Верующие — согласно Эвервину де Стейнфельду, в середине XII века, в Рейнских землях, верующие представляли собой средний этап между простыми верными (или слушателями) и «еретическим» клиром христиан или избранных. Путём возложения рук верующий становился неофитом. В Лангедоке XIII века Инквизиция уже различает только простых «верующих в еретиков», то есть людей, слушающих науку «еретиков». Фактически верующие представляли собой массу верных, которые «верят в то, что говорят „еретики“ и считают, что „еретики“ могут спасти их души», — говорится в реестрах Инквизиции. В начале 14 столетия Пьер Отье определял верующего как человека, ритуально приветствующего Добрых Людей и просящего их благословения.

Грехи — как и во всех авраамических религиях, грех является нарушением человеком божественного закона. Для Христиан-катаров этот божественный закон являлся чёткими предписаниями и заповедями Евангелия: грехами для них были убийство, прелюбодеяние, насилие, ложь, кража, злословие, клятва, осуждение… Любой из этих грехов означал для Христианина (то есть для катарского монаха), немедленную утрату христианского состояния. «Освобождённый от зла» через крещение покаянием (Consolament) и получивший благодать Христианин у катаров не должен был грешить, потому что зло не могло больше действовать через него. Добрый Человек, который солгал, убил, поклялся или сознательно прикоснулся к женщине, должен был пройти через повторное крещение и повторное послушничество.

Две Церкви. Пьер Отье и его товарищи проповедовали Евангелие ещё более ясно и аргументировано, чем их предшественники. Жестоко преследуемые, они ассоциировали себя с Христом и Его апостолами, которых мир преследовал до них, и называли Римскую Церковь-преследовательницу злобной и лживо христианской. Перекликаясь с рейнскими общинами 1143 года, Пьер Отье проповедовал: «Есть две Церкви, одна гонима, но прощает, а другая владеет и сдирает шкуру». Каждый в то время понимал, какая есть Церковь Христова, а какая — от мира сего.

Джованни де Луджио упоминается с 1230 года как Старший Сын катарского епископа Церкви Децензано. Возможно, был родом из Бергамо. Он является одним из наиболее учёных клириков своего времени. Он написал теологический катарский трактат, известный под названием «Книга о двух началах», от которого до нас дошёл только сокращённый вариант. Эта книга прежде всего была написана против тезисов катарского иерарха Дидье из Церкви Конкореццо и является вершиной катарской теологической рефлексии относительно проблемы зла. Трактат Джованни де Луджио написан по всем правилам средневековой схоластики середины XIII века. Он стал епископом Церкви Децензано около 1250 года, но через несколько десятилетий исчезает из документов, возможно став жертвой репрессий 1270-х годов в Италии.

Диаконы — в катарской Церкви диакон являлся первой ступенью иерархии. Диаконы катаров должны были посещать религиозные дома для администрирования и дисциплинарных совещаний на определённых территориях внутри каждой Церкви. Диаконы также проводили церемонию коллективной исповеди и покаяния в мужских и женских религиозных домах. Религиозные дома, где жили сами диаконы, играли роль странноприимных домов. Все диаконы у катаров были мужчинами, нет источников, которые указывают на существование диаконис.

Дом (монашеский) — монахи и монахини у катаров жили в небольших женских и мужских общинах в религиозных домах, напоминающих католические монастыри, но со свободным входом и выходом. Там они занимались физическим трудом и совместно практиковали ритуалы и таинства. Некоторые из этих домов служили также гостиницами, больницами или хосписами; некоторые имели специфические функции школ или семинарий. Таких монашеских домов, открытых для посещения, было множество в маленьких городках Лангедока. Большинство из них состояло всего из нескольких человек, иногда членов одной и той же семьи. Вдовы, замужние женщины, родившие многих детей, девушки-бесприданницы, — одним словом, все те, кто решил посвятить себя Богу и достичь спасения в качестве Добрых Женщин — жили в общинах, отнюдь не изолированных от мира, вместе со своими сёстрами, матерями, тётями, иногда в том же доме, где жили остальные родственники, а иногда в соседнем доме.

Епископы катаров — общины у катаров управлялись получившими посвящение епископами на манер ранней Церкви. Как и католические епископы, они имели право посвящения вступивших в христианскую общину в их Церкви или епископства. Как епископы в Православной Церкви, они также были монахами. Первые «еретические» епископы упоминаются в Рейнских землях между 1135 и 1145 годом. Под конец 12 столетия уже известен епископ Церкви Франции, Ломбардии и четыре епископства Лангедока. Над епископами не было никакой централизованной власти наподобие папской, все Церкви были поместными.

Крещение — таинство, которое во всех христианских Церквях обозначает вступление в христианскую жизнь. В ранней христианской Церкви крещение означало также покаяние и отпущение грехов. Акт крещения тогда был двойным: водой (путём погружения) и Духом (путём возложения рук). Позже Римская Церковь разделила два эти обряда, оставив название крещения за крещением водой, и сохранив возложение рук для посвящения епископов. В то же время значение крещения водой сузилось до смывания первородного греха, и всё чаще стало совершаться над маленькими детьми. В катарских ритуалах Consolament, возложение рук, всё время называется крещением: «Святое крещение Иисуса Христа», или «духовное крещение Иисуса Христа». Катары по-видимому сохранили черты крещения, характерного для ранней Церкви: руки возлагали только на взрослых, которые осознавали происходящее, и просили отпустить им грехи. Для них это было единственное истинное крещение, потому что крещение водой или «крещение Иоанново», совершаемое в Римской Церкви было с их точки зрения недостаточным для спасения. Кроме того, они считали, что только их крещение «основано на Писании».

Кладбища — катары не придавали никакого значения сакрализации тела и не верили в воскрешение в телах. Потому у них не было никаких особенных обрядов захоронения. Если обстоятельства позволяли, то умерших хоронили, как и всех остальных, на обычных приходских кладбищах. Если же местный священник запрещал это делать, то катарская община имела собственное кладбище, как например в Лордате или Пюилоране. Во времена подполья умерших хоронили где придётся: в саду, на берегу реки итд. Инквизиция часто эксгумировала эти трупы и сжигала их.

Младший Сын и Старший Сын — впервые эти иерархические церковные степени упоминаются в Лангедоке в 1178 году. Старший Сын и Младший Сын — это коадъюторы катарских епископов. Они сразу же получали епископское посвящение и их функции можно было приравнять к епископским. Потому после смерти епископа, Старший Сын становился епископом, а Младший Сын — Старшим Сыном. Тогда выбирали и посвящали нового Младшего Сына. Далее иерархия катаров состояла из диаконов, и самой нижней ступенью были Старшие и Приориссы (руководители и руководительницы мужских и женских религиозных домов).

Молитвы — как и все христианские монахи, Добрые Люди всю жизнь произносили молитвы в определённые часы. Прежде всего, это Benedicite (Benedicite, parcite nobis — Благослови и помилуй нас), Adoremus (Adoremus Patrem et Filium et Spiritum Sanctum, Amen — Поклонимся Отцу и Сыну и Святому Духу, Аминь). Далее, это фундаментальная молитва катаров, «Отче Наш», которой Христос научил Апостолов. Простые верующие, ещё не освобождённые от зла, не обращались к Богу непосредственно с этой молитвой, но их просьба о благословении во время ритуала Melhorament и была молитвой. Но Как следует из «Реестра Инквизиции Жака Фурнье», (том 2, стр. 461—462, в XIV веке верующие произносили следующую молитву: «Отче Святый, Боже правый добрых духом, Ты, который никогда не лгал, не обманывал, не сомневался и не ошибался. Из страха смерти, которая всех нас ожидает, мы просим Тебя, не дай нам умереть в мире чужом Богу, ибо мы не от мира, и мир не для нас, но дай нам узнать то, что Ты знаешь, и полюбить то, что Ты любишь…»

Облечённые в Святой Дух — термины hereticus indutus, heretica induta («облечённый еретик») очень часто используются в архивах Инквизиции для обозначения катарских монахов, чтобы отличить их от простых верующих. Возможно, это происходит от того, что до преследований Добрые Люди носили специальные чёрные или тёмные монашеские одежды. Но верующие часто называли Добрых Людей «облечёнными в Святой Дух».

Обеты — три монашеских обета, которые произносили катары, это: целомудрие, бедность и послушание. Это общие для всего христианства обеты, основанные на предписаниях Евангелия. Также к этому добавлялись обеты общинной жизни и воздержания, обет соблюдать монастырские часы («литургические часы»). Практически вступление в христианскую жизнь означало для катаров полное посвящение, самоотдачу.

Пчела — катары носили на пряжках и пуговицах гравировку пчелы, для «Совершенных» она символизировала тайну оплодотворения без физического контакта.

Рыба — как и все христианские монахи, которые жили в постах и воздержании, катары воздерживались от мяса, но не по определённым дням, а вообще, за исключением рыбы.

Семья (брак) — как и некоторые движения XI—XII столетий, катары отвергали таинство брака, очень поздно введённого Церковью Римской (XI век), не желая смешивать божественное таинство и чисто материальный и социальный акт. Зачатие и рождение само по себе, без таинства, согласно христианской терминологии, является «телесным грехом». Катары говорили, что «познать телесно свою жену, как и другую женщину — это один и тот же грех». Они также считали, что эмбрионы в утробе — это просто тела, то есть сформированные дьяволом телесные оболочки, не имеющие ещё души. С другой стороны, рождение детей, согласно системе катаризма, было необходимым для «пробуждения мира», для того, чтобы души могли после смерти вселяться в другие тела и обретать новый шанс на спасение, пока все падшие ангелы не смогут наконец вернуться в Царствие. Некоторые доминиканские инквизиторы распространяли слухи, что катары могли бы привести человечество к исчезновению, запрещая рождение детей. Однако только катарские монахи и монахини принимали обеты абсолютного целомудрия, а их верующие женились (в том числе заключали браки в католической церкви) и заводили семьи. Они имели многочисленных детей, как и их католические соседи. Известны случаи, когда браки заключались между катарскими верующими через посредничество Доброго Человека, но без всякого таинства, только в качестве взаимного соглашения. Катары не считали девственность большой ценностью. Большинство из них становились монахами и монахинями в зрелом возрасте, после того, как они уже завели семью и поставили детей на ноги. Вступая в религиозную жизнь, часто одновременно, они освобождали друг друга от супружеских обетов. Истинным браком, о котором упоминается в Евангелии, («что Господь соединил, человек пусть не разлучает»), для катаров был духовный брак души и Духа, происходящий во время Consolament, воссоединяющий небесное творение, разорванное после падения.

Смерть — с точки зрения катаров, физическая смерть тела была признаком дьявольской природы этого мира. В целом это вписывалось в их идею о преходящем характере всего видимого и служило доказательством того, что злой творец неспособен создать ничто «стабильное и непреходящее». Смерть была злом и происходила от зла, Бог ни в коем случае не может наказывать ею или посылать на смерть. Именно поэтому катары отвергали учение об искупительной жертве Христа. Добрые Люди осуждали как убийства, так и смертную казнь. Наоборот, они давали обеты мужественно встретить мученическую смерть по примеру Христа и Апостолов.

Совершенные — католические полемисты называли «совершенными» тех, кто получил Consolamentum — то есть Добрых Мужчин и Добрых Женщин, составляющих катарский клир, чтобы вызвать ассоциацию с манихейцами. Потом этим термином стали пользоваться инквизиторы, в контексте «конченый еретик» (perfectus = завершённый, законченный), то есть тот, кого можно отдавать в руки светской власти на сожжение. Сами они никогда себя так не называли. Совершенный или совершенная обязывались не совершать больше никаких грехов, которые Евангелие считает противоречащими Закону Жизни Христовой. Если несчастье (или зло…) может добиться того, что кто-либо из них совершит малейшую ошибку, это значит, что зло ещё может действовать через этого человека, следовательно, его или её крещение аннулируется. Это название Добрых Людей инквизиторами приобрело популярность с XIX столетия, в основном в спиритуалистическом и эзотерическом контексте.

Стелы — долгое время катарам приписывались многочисленные дискообразные стелы, украшающие дороги возле деревень повсюду в Европе, особенно в Лангедоке, в основном возле церквей. Теперь учёные пришли к выводу, что это обычные народные христианские символы на могилах или межевых столбах. На многих из них есть изображение человека, тулузского креста или Флёр де Лис. Однако в Боснии есть стелы, возможно являющиеся надгробными памятниками на могилах катарских иерархов (stecci).

Ткачи — презрительный термин, употребляемый в контексте «мерзкая ересь ткачей и ариан», чтобы обозначить «еретиков» первой половины XII века на севере Франции. Это слово было использовано во время миссии Бернара из Клерво на Юг в 1145 году. В 1157 году Собор в Реймсе принял меры против «ткачей-еретиков, которые перемещаются с места на место».

Троица — характерная для христианства концепция единства Бога в трёх лицах — Отца, Сына и Святого Духа, выработанная Отцами Церкви. Христиане у катаров пользовались тринитарной терминологией, но без привязки к католической и вообще ортодоксальной доктрине.

В культуре

• Катарам и крестовому походу против них посвящены романы французского поэта, писателя и эзотерика Мориса Магра «Кровь Тулузы» (Le Sang de Toulouse, 1931) и «Сокровище альбигойцев» (Le Trésor des Albigeois, 1938). В отличие от других авторов, Магр не только воспроизводит историческую панораму событий первой четверти XIII века на юге Франции, но и анализирует гностические и манихейские корни синкретического религиозно-философского учения катаров, впитавшего, по его мнению, в себя элементы кельтской традиции — под влиянием друидов, якобы скрывшихся некогда в Пиренеях от церковных гонений. Также, по утверждениям Магра, немало заимствовали катары, особенно в доктринальном и теогоническом аспектах, от индуизма и буддизма, семена которых могли занести в Лангедок странствующие тибетские монахи.
• Вокруг осады Монсегюра крестоносцами завязывается сюжет детективного романа российского и советского писателя Еремея Парнова «Ларец Марии Медичи» (1972), в основе которого лежат многолетние поиски мифического «сокровища» катаров. В 1980 году роман был экранизирован режиссёром Рудольфом Фрунтовым на киностудии «Мосфильм».
• Сюжеты, связанные с учением катаров и преследованиями их католической церковью, лежат в основе сюжета историко-фантастических романов российской писательницы Е. В. Хаецкой «Жизнь и смерть Арнаута Каталана» (1997), «Бертран из Лангедока» (2001), «Дама Тулуза» (2003) и др.
• Преданиям и легендам, связанным с катарами и альбигойскими войнами, посвящены детективные романы британской писательницы Кейт Мосс «Лабиринт» (2005), «Гробница» (2007) и «Цитадель» (2012), составившие т. н. «Лангедокскую трилогию».
• Вокруг дуалистических воззрений катаров разворачивается основной конфликт в романе американского философа и писателя Теодора Роззака «Киномания» (Flicker, 1991).

Документальные фильмы

• 2012 — Катары: испытание еретиков / Orvieto 1268. Processo ai Catari (реж. Алессандра Джиганте / Alessandra Gigante)

См. также

• Альбигойцы
• Патарены
• Вальденсы
• Богумилы
• Павликиане
• Манихеи
• Альбигойский крестовый поход
• Край катаров
• Монсегюр
• «Ларец Марии Медичи»

Источники

• Гильем Тудельский. Песнь об Альбигойском крестовом походе / Пер. с прованс. С. Д. Лихачёвой, В. В. Виноградовой. — М.: Квадрига, 2010. — 320 с. — ISBN 5-91791-036-9.
• Песнь о крестовом походе против альбигойцев Архивная копия от 6 октября 2018 на Wayback Machine / Пер. с прованс. И. О. Белавина, Е. В. Морозовой. — М.: Ладомир; Наука, 2011. — 440 с. — (Литературные памятники). — ISBN 978-5-86218-489-1.
• Guillaume de Puylaurens. The Chronicle of William of Puylaurens: The Albigensian Crusade and its Aftermath. Translated with an introduction, notes and appendices by W. A. Sibly and M. D. Sibly. — Woodbridge: Boydell & Brewer, 2003. — xxxvi, 162 pp. — ISBN 0-85115-925-7.

Литература

На русском языке

• Байджент М., Лей Р., Линкольн Г. Священная загадка. Иисус Христос. Катары. Священный Грааль. Тамплиеры. Сионская община. Франкмасоны / Пер. с фр. О. Фадиной. — СПб.: Кронверк-Принт; Норма-Пресс; Ривакс, 1993. — 368 с.: ил.
• Блюм Жан. Ренн-ле-Шато. Вестготы, катары, тамплиеры: секрет еретиков / Пер. с фр. А. Ю. Карачинского, И. А. Эгипти. — СПб.: Евразия, 2007. — 256 с. — (Историческая библиотека). — ISBN 978-5-8071-0235-5.
• Гекерторн Ч. У. Тайные общества всех веков и всех стран: Сборник исторических материалов. — М.: Терра, 1995. — 480 с. — (Тайны истории в романах, повестях и документах). — ISBN 5-300-00182-1.
• Иванов А. М. Катары. Тамплиеры. Масоны. — М.: Профит Стайл, 2009. — 192 с. — ISBN 5-98857-149-2.
• Каратини Роже. Катары. Боевой путь альбигойской ереси / Пер. с франц. А. Васильковой. — М.: Эксмо, 2010. — 400 с. — (Тайны древних цивилизаций). — ISBN 978-5-699-40585-5.
• Карсавин Л. П. Очерки религиозной жизни в Италии XII—XIII вв. — СПб.: Тип. М. А. Александрова, 1912. — XX, 843 с.: ил.
• Мадоль Жак. Альбигойская драма и судьбы Франции / Пер. с франц. Г. Ф. Цибулько. Под ред. Н. И. Милютенко. — СПб.: Евразия, 2000. — 320 с.: ил. — (Clio). — ISBN 5-8071-0037-9.
• Майорова Е. И. Хранители Грааля. Катары и альбигойцы. — М.: Вече, 2013. — 288 с.: ил. — (History files). — ISBN 978-5-4444-1234-3.
• Маркаль Жан. Монсегюр и загадка катаров / Пер. с франц. М. Ю. Некрасова, И. А. Эгипти. — СПб.: Евразия, 2008. — 368 с.: ил. — ISBN 978-5-8071-0219-5.
• Маркаль Жан. Ренн-ле-Шато и тайна проклятого золота / Пер. с фр. И. А. Эгипти. — СПб.: Евразия, 2008. — 368 с.: ил. — (Историческая библиотека). — ISBN 978-5-8071-0225-6.
• Нелли Рене. Катары. Святые еретики. — М.: Вече, 2005. — 400 с.: ил. — (Terra Incognita: Тайные общества, ордена и секты). — ISBN 978-5-9533-0976-7.
• Николаев Ю. Н. В поисках Божества. Очерки по истории гностицизма. — Киев, 1995. — 400 с. — ISBN 5-7101-0054-4.
• Ольденбург З. С. Костёр Монсегюра. История альбигойских крестовых походов. — СПб.: Алетейя, 2001. — 416 с.: ил. — ISBN 5-89329-369-X.
• Осокин Н. А. История альбигойцев и их времени. — М.: ООО «АСТ», 2003. — 896 с.: ил. — (Историческая библиотека). — ISBN 5-17-018393-3.
• Катары : [арх. 3 января 2023] / Позняков А. С. // Канцелярия конфискации — Киргизы. — М. : Большая российская энциклопедия, 2009. — С. 330. — (Большая российская энциклопедия : [в 35 т.] / гл. ред. Ю. С. Осипов ; 2004—2017, т. 13). — ISBN 978-5-85270-344-6.
• Позняков А. С., Э. П. К. Катары // Православная энциклопедия. — М., 2013. — Т. XXXI : Каракалла — Катехизация. — С. 688—693. — 752 с. — 33 000 экз. — ISBN 978-5-89572-031-8.
• Ран Отто. Крестовый поход против Грааля / Пер. с нем. И. Иванова, С. Ляпкова, Е. Мурзина, А. Овченко. — М.: ООО «АСТ», 2002. — 302 с.: ил. — (Историческая библиотека). — ISBN 5-17-011582-2.
• Сед Жерар де. Тайна катаров / Пер. с франц. Е. В. Морозовой. — М.: Крон-Пресс, 1998. — 272 с.: ил. — (Таинственный мир). — ISBN 5-232-00737-8.
• Смоули Ричард. Гностики, катары, масоны, или Запретная вера / Пер. с англ. Н. М. Забилоцкого. — М.: ООО «АСТ», 2008. — 320 с. — (Историческая библиотека). — ISBN 978-5-17-054672-5.

На иностранных языках

• Baur. Sur le Manicheisme des Cathares. Tuebingen, 1831.
• Michel Roquebert. L’epopee cathare, 4 tomes, Toulouse, Privat, 1971—1989, 2 tomes, Paris, Perrin, 1998, reed. en 2 vol., Paris/Toulouse, Perrin/Privat, 2001 reed.

Ссылки

• Резня катаров («Крестовый поход против альбигойцев») Архивная копия от 17 июня 2006 на Wayback Machine
• Социализм ересей Архивная копия от 24 мая 2007 на Wayback Machine
• Хилиастический социализм и идеология еретических движений Архивная копия от 18 марта 2007 на Wayback Machine
• Traditio: Immersion in the Perfect Community, from the Lyons Ritual Архивная копия от 27 января 2005 на Wayback Machine (англ.)
• General Conference Cathar Church. Assembly of good Christians Архивная копия от 25 января 2005 на Wayback Machine (англ.)