Википедия

Религиозная политика Юстиниана I

Религиозная политика Юстиниана I, византийского императора, правившего в 527—565 годах, включала в себя активное участие в основных спорах христианства, имевших место к середине VI века. Также Юстиниан инициироавл репрессивное законодательство по отношению к религиозным меньшинствам империи — язычникам, иудеям и самаритянам.

Религиозная политика Юстиниана является объектом многочисленных исследований. Работы по данному вопросу принадлежат таким видным византинистам, как Х. Баур, Ф. Дельгер, А. В. Циглер, П. Штокмайер, Э. Шварц, Ш. Дилm, Д. Б. Бьюри, Е. Каспар, В. Певесин, Е. Штайн, Г. В. Острогорский, К. Амантос, В. Энсслин и другие.

Состояние источников

править
Основная статья: Историография правления Юстиниана I

Как и ко многим другим начинаниям Юстиниана, Прокопий Кесарийский относился отрицательно к его религиозной политике, не считая её ни последовательной, ни истинно верной, ни полезной для людей[1]. Иоанн Малала, чьи религиозные симпатии являются предметом научной дискуссии, преимущественно высказывается с одобрением о церковной деятельности императора. Хронист подчёркивает его благочестие и его заботу об имущественных интересах церкви. Одобрительно отзывается Малала о политике христианизации варварских народов — крещении гуннов и аксумитов, искоренению язычества, арианской и манихейской ересей, преследованию самаритян и иудеев[2].

По мнению британского историка Фергюса Миллара, до сих пор не изданное ни на одном из современных языков собрание трудов Юстиниана заняло бы немало томов, и являло бы собой один из наиболее цельных и убедительных памятников античной мысли[3]. Немецких историк Август Кнехт[нем.] перечисляет следующие из них:

Религиозная политика предшественников Юстиниана

править

До Юстина I

править

В религиозном отношении царствование Юстиниана было отмечено противостоянием двух учений о природе Христа: признающего существования в нём двух, божественной и человеческой, природ, и миафизитской доктрины о единстве и нераздельности природ Богочеловека. Первое их них, утверждённое вселенским Халкидонским собором в 451 году, отстаивали архиепископ Кирилл Александрийский и папа Лев I. Второе развивали епископ Феодор Мопсуестийский и его последователь архиепископ Константинопольский Несторий (381—451)[3]. Нехалкидониты, сосредоточенные преимущественно на Востоке, в Сирии и Египте, не были едины. Среди них выделялись не идущие на сближение с халкидонитами акефалы и те, кто принял опубликованный в 482 году компромиссный Энотикон императора Зинона. Документ, в написании которого принял участие патриарх Акакий признавал единственно верным Никео-Цареградский Символ веры, осуждал ересиархов Нестория и Евтихия, признавал «Двенадцать анафематизмов» Кирилла Александрийского. В Энотиконе не упоминается Халкидонский собор и не используется диофизитская терминология[16]. Энотикон был принят в Антиохии и Иерусалиме, но отвергнут в Риме. В Константинополе против документа, воспринятого ими как монофизитский, выступили монахи-акимиты («неспящие»). По их инициативе папа Феликс III в 484 году отлучил от церкви патриархов Акакия и Петра Монга. Акакий в ответ исключил папу из диптихов, положив начало Акакианской схизме[17].

О взглядах преемника Зинона, Анастасия I, известно преимущественно из враждебно к нему настроенных халкидонитских источников, но, в целом, его религиозная политика благоприятствовала монофизитам[18]. Кульминацией конфликта стало избрание в 512 году антиохийским патриархом монофизита Севира, анафематствовавшего Халкидонский сбор и томос папы Льва[19]. Введённое эдиктом Анастасия в 512 году монофизитоское добавление в Трисвятое спровоцировало беспорядки в Константинополе[20]. Кирилл Скифопольский в своей биографии Саввы Освященного рассказывает о конфликте в Иерусалимском патриархате, когда в 516 году 10 000 палестинских монахов-халкидонитов прогнали дукса из Иерусалима[21].

При Юстине I

править
См. также: Libellus Hormisdae и Скифские монахи
 
Икона Единородный сыне Благовещенского собора Московского Кремля

Первоочередной задачей императора Юстина I (518—528) в религиозной сфере стала восстановление церковного единства между Римом и Константинополем. Уже в первые дни его царствования народ столицы потребовал от него возвращения к вере Халкидонского собора. Считается, что устроивший заговор против нового императора Амантий[англ.] представлял антихалкидонтискую партию[22][23]. Юстин подтвердил халкидонскую доктрину, отменил Энотикон и вернул из ссылки изгнанных в предшествующее царствование халкидонитов[24][21]. На состоявшемся 20 июля 518 года соборе были приняты решения о восстановлении в диптихах исключённых при монофизитах патриархов и папы Льва Великого, восстановлении на своих кафедрах изгнанных епископов-халкидонитов и анафематствовании Севира Антиохийского[25]. Фактически, монофизитство было криминализировано, его последователи были изгнаны либо сами переселились в пустыню, Севир Антиохийский бежал в Египет[26]. В то же время важнейшие центры христианского Восток, Александрия и Антиохия оставались под сильным влиянием монофизитов, а ортодоксальность Константинополя была сомнительна с точки зрения Рима[27]. Формальным завершением Акакианской схизмы стало подписание в 519 году Юстином I и патриархом Константинопольским Иоанном II вероучительной формулы папы Гормизда, «Libellus Hormisdae»[28]. Исключение противников Халкидона из диптихов, на что согласился Юстин, как впоследствии стало ясно, затруднило достижения согласия на Востоке. Как позднее в своих письмах поясняли папе Юстин и Юстиниан, многие восточные предпочли бы смерть бесчестью своих мёртвых предшественников[29]. Энергичное преследование антихалкидонитов со стороны назначенного в 519 году антиохийского патриарха Павла Иудея не соответствовало желанию императора, и Павел в 521 году был низложен[30].

Первым значительным испытанием в сфере религиозной политики для Юстиниана стало «дело скифских монахов». Примерно в 518 году несколько монахов из провинции Малая Скифия прибыли в Константинополь для разрешения конфликта со свои епископом Патерном. По мнению немецкого богослова Алоиса Грильмайера они преследовали более масштабную цель защиты Халкидонского собора от севериан и несториан. Заручившись поддержкой своего земляка Виталиана, монахи провели ряд встреч с находившимися в то время в столице Византии легатами папы Гормизда, но так и не смогли добиться своих целей. Поднятый скифскими монахами вопрос о принятии теопасхистской формулировки «один из Троицы пострадал» (лат. Christus unus ex trinitate incarnatus et passus) чрезвычайно беспокоил будущего императора, пытавшегося добиться от папы её согласования[31][комм. 1]. Не достигнув своей цели в Константинополе, монахи летом 519 года отправились в Рим, чтобы обратиться непосредственно к папе. Им вслед Юстинианом было написано несколько писем. Послание папе Гормизду от 29 июня 519 года, написано, вероятно, под влиянием папских легатов и наполнено критикой их идей, новых и противоречащих догматам вселенских соборов[33]. Однако уже несколько дней спустя будущий император направляет папе срочную депешу, в надежде, что она дойдёт раньше предыдущего письма. В нём Юстиниан просит понтифика как можно быстрее дать ответы на запрос «благочестивых монахов» ради достижения церковного мира (лат. pax sanctarum ecclesiarum). В дальнейшем Юстиниан придерживался благосклонной к монахам линии[34][35]. Ни монахи, ни византийцы, не смогли переубедить папу. В январе 520 года император Юстин I сообщил в Рим о том, что в Константинополь приходит большое количество петиций из восточных провинций по поводу «unus de trinitate». С целью прояснить богословскую неоднозначность теопасхистской формулы, в которой явно не указывается, о ком идёт речь, в июле 520 года Юстиниан направил папе письмо, где со ссылкой на Августина предлагал толкование слова «unus» как «una de Trinitate persona» («одно лицо из Троицы»). Понимание Христа как «одного из Троицы» в данном контексте имело явный халкидонитский и антинесторианский смысл[36]. После длительной задержки, письмом от марта 521 года, папа вновь отказался как-либо дополнять положения, содержащиеся в послании папы Льва I и Халкидонского собора[37]. В 523 году или несколько ранее Юстиниан издал эдикт, явно утверждающий, что один из Троицы пострадал плотью[38].

Внутрихристианская полемика

править

Христологические споры

править

После того как в 527 году Юстиниан стал единственным правителем империи, теопасхистская формула включалась во все документы, касающиеся христологии. В кодекс Юстиниана (I.15) включён относящийся примерно к 527 году символ веры, явно содержащий unium ex trinidate. Согласно хронисту Виктору Туннунскому, таково было требование императрицы Феодоры[39]. В то же время Юстиниан проявил склонность к другому методу, ставшему характерным для его дальнейшего правления — проведению богословских диспутов[40]. Рассматривая в качестве идеологических противников прежде всего манихеев, евреев и самаритян, с началом единоличного правления Юстиниан начал смягчать политику в отношении нехалкидонитов[41][42]. В поисках компромисса, вскоре после восстания 532 года, Юстиниан провёл в Константинополе встречу с лидерами обоих партий[43][44]. Политические условия не благоприятствовали ведению содержательной дискуссии, и 15 марта 533 года был издан адресованный жителям Константинополя и многих других городов эдикт с изложением символа веры[ист. 2], по духу близкий к Энотикону, поскольку в нём не упоминался Халкидонский собор[45]. В эдикте осуждалось отрицание формулировки о том, что Иисус, единосущный Троице, стал плотью и был как человек распят. Согласно «Пасхальной хронике» затем эдикт был разослан четырём другим патриархам для обнародования в церквях[46]. В том же месяце император направил письмо патриарху Епифаний, в котором доказывал, что теопасхистскую формулу, включённую в «Томос к армянам» патриарха Прокла, одобрил Халкидонский собор[7]. В июне Юстиниан послал в Рим епископов Деметрия и Гипатия с целью поддержать скифских монахов против акимитов. Прибывший в Рим с противоположной целью один их «неспящих», Кир, был обвинён в ереси, и, поскольку «неспящие» отказались раскаяться, они были отлучены от церкви до тех пор, пока не признали своей ошибки. В последовавшей за тем переписке с папой Иоанном II Юстиниан смог добиться поддержки своей позиции[47]. Окончательно вопрос в пользу «скифских монахов» был решён в послании Иоанна II к сенату Константинополя, что было подтверждено вселенским собором 553 года[48]. В 536 году папа Агапит I подтвердил, что вера Юстиниана находится в согласии со «всеми правилами наших отцов и с догмой Апостольского престола»[47]. Отголоском длившегося 14 лет споря является церковный гимн «Единородный Сыне», поэтически излагающий эдикт 533 года. Автором гимна считается сам Юстиниан[49][50].

Зимой 534 года лидеры миафизитов, Севир и патриарх Тимофей IV[англ.] были приглашены в столицу. Последний из них умер 7 февраля следующего года, и по настоянию Феодоры его преемником стал противник Халкидона и сторонник Севира Феодосий I. Против его избрания была партия «юлианистов» во главе с Гайаном. Потребовалось вмешательство армии для свержения Гайана и восстановления Феодосия[51]. В 537 году, однако, Феодосий I был вызван в Константинополь, и там отказался признать Халкидон. Будучи смещён, он остался жить в столице под покровительством Феодоры. На его место был назначен халкидонит Павел Тавеннисиот[52].

В Константинополе, при поддержке императрицы и патриарха Анфима, Севир добивался отказа от начавшегося в 518 году возврата к халкидонизму[53]. Ф. Менце интерпретирует действия Анфима как сближение с миафизитами, то есть действия в духе политики Юстиниана того времени[54]. Примирительное отношение Юстиниана к монофизитам вызвало недовольство в Риме, и в Константинополь в 536 году прибыл папа Агапит I, который совместно с акимитами выразил резкое неприятие политики патриарха Анфима[комм. 2]. Согласно Liber Pontificalis папа сказал императору: «я думал, что еду к благочестивейшему императору Юстиниану, а оказалось, что при ехал к второму Диоклетиану»[56]. Юстиниан вынужден был уступить, Анфим был заменён на убеждённого православного пресвитера Мина, труды Севира было приказано сжечь[57]. По некоторым источникам, папа даже отлучил Феодору от церкви, однако Агапит вскоре умер, а благодаря интригам Феодоры новым папой стал верный ей Вигилий[58]. На Константинопольском соборе 536 года Анфим и Севир были осуждены. 8 августа своей новеллой 42 Юстиниан утвердил решение собора[56][59][60]. Во время последовавших за тем гонений на монофизитов их поддерживала Феодора. Её покровительством пользовались опальные патриархи Севир и Феодосий, а также множество монофизитских монахов, которых она поселила во дворце Гормизда. По сообщению Иоанна Эфесского, к монахам за благословением приходила не только Феодора, но и сам Юстиниан. Благодаря покровительству императрицы Иаков Барадей вёл активную миссионерскую деятельности в Сирии[61].

Осуждение оригенизма

править
Основная статья: Оригенизм
 
Собор Святой Софии, возведённый по приказу императора Юстиниана I

Острые в ранней церкви, в начале V века споры об учении Оригена утратили свою актуальность. Известно, что в V веке в своих не сохранившихся произведениях против Оригена выступали Феодор Мопсуестийский и Антипатр Бострийский[фр.]. Из одного из житий, составленных Кириллом Скифопольским, известно о последователях Оригена в Палестине в середине V века[62]. В VI веке в палестинских монастырях по неизвестной причине возрос интерес к сочинениям Оригена, в результате чего возникло движение, связанное не с научным изучением его сочинений, но с доведением до крайностей его учения[63]. В отличие от IV века, когда оригенизм был использован сторонами арианского спора, в VI веке внимание привлекла эсхатологическая сторона его учения, в частности об апокатастасисе. По этому вопросу в среде палестинского монашества возник раскол, усугублённый спором из-за монастырей. Оригенисты около 507 года покинули монастырь Святого Саввы и основали Новую Лавру[64]. Свой уход они объясняли недостатком образованности настоятеля монастыря Саввы. К 514 году Новая Лавра стала оплотом оригенистов в Палестине, откуда это учение распространялось в среде образованных монахов[65]. В 530 году Савва прибыл в Константинополь и обратился к императору с просьбой выслать оригенистов, однако вскоре умер, и император не сделал ничего в этом направлении. Оригенизм продолжал распространяться в Палестине благодаря двум учёным монахам, Феодору Аскиде[нем.] и Домитиану. В 536 году они приняли участие в соборе, созванном Юстинианом в Константинополе для окончательного осуждения монофизитов. Примерно год спустя они оба стали епископами — первый в Кесарии Каппадокийской, второй в Анкире[66][65]. Они часто бывали при дворе, и благодаря их поддержке оригенисты укрепили свои позиции в палестинских монастырях, изгоняя из них «савваитов». Антиохийский патриарх Ефрем решительно осудил оригенизм, тогда как его иерусалимский коллега Пётр, вынужденный внешне поддерживать оригенистов, но втайне их осуждая, открыто поддержать его не мог. После того, как на соборе в 542 году Ефрем проклял сторонников Оригена, те стали требовать от Петра, чтобы из церковных диптихов было вычеркнуто имя антиохийского патриарха. Поскольку возникла опасность разрыва отношений между двумя восточными патриархиями, потребовалось вмешательство императора[67].

Примерно в это время, примерно в 542 или 543 году, возвращаясь из Газы, где на прошедшем соборе был смещён александрийский патриарх Павел Тавеннисиот[комм. 3], папский апокрисиарий Пелагий остановился на некоторое время в Иерусалиме. Местные монахи показали ему сочинения Оригена, рассказали о проблеме и просили ходатайствовать перед императором об осуждении этого учения. Пелагий согласился и вместе с патриархом Константинопольским Миной передал Юстиниану их просьбу, на которую тот откликнулся эдиктом, включающим 9 анафематизмов[комм. 4]. Исследователи датируют указ как периодом после Газского собора, так и до него[70]. В эдикте были осуждены догматы о предсуществовании душ всех людей и Христа до его рождения. В числе других ошибок Оригена указывались предположение об ограниченности всемогущества Бога, о том, что всё сущее столь же вечно, как и Бог, что некоторые души впали в грех и за то были сосланы в тела и, согласно мере своих грехов, могут воплощаться и более одного раза до полного их искупления и возвращения в исходное состояние. Также ошибочным признавалось учение Оригена о множественности миров, часть из которых уже создана, тогда как другим это ещё предстоит. В доказательство того, что его обвинения соответствуют содержащимся в текстах Оригена утверждениям, Юстиниан цитирует 24 отрывка из трактата «О началах»[71][72]. Эдикт был разослан пяти патриархам с указанием созвать поместные соборы, осудить оригенизм и утвердить анафематизмы. Так и было сделано, эдикт был подписан и утверждён всеми патриархиями, а также епископами, собравшимися на собор в Константинополе[73].

Эдикт был подписан и Феодором Аскидой, и Домитианом Анкирским. Непримиримые оригенисты, в числе которых были Нонн и его товарищи, были изгнаны из Новой Лавры[74]. Провоцируя скандалы, Нонн заручился поддержкой Аскиды и смог вернуться в Новую Лавру. Затем Аскида добился у иерусалимского патриарха назначения двух своих единомышленников на важные церковные должности, в том числе Георгия на должность настоятеля Лавры Саввы Освященного. Ко времени смерти Нонна в феврале 547 года внутренние разногласия палестинских оригенистов привели их к расколу на исохристов и протоктистов. Более умеренные протоктисты объединились с православными на почве отрицания предсуществования душ. Представитель протоктистов Исидор и новый настоятель лавры Саввы Конон в сентябре 552 года отправились в Константинополь просить у императора защиты от своих противников. Воспользовавшись раздражением Юстиниана по отношению к Аскиде, Конон представил императору записку против оригенистов. В этих условиях в августе — декабре 553 года состоялся Пятый вселенский собор, основным вопросом на котором была проблема трёх глав[75]. 11-е постановление собора было направлено против тех, кто, в частности, отказывался анафематствовать Оригена. Упоминание его в одном ряду с Арием, Евномием, Македонием и другими ересиархами является результатом позднейших интерполяций. По предположению немецкого богослова Ф. Дикампа[англ.], осуждение Оригена состоялось чуть позже вселенского собора на отдельном синоде с теми же участниками[76]. Окончательно оригенизм в Палестине исчез в начале 555 года[77]. Его исчезновение стало существенным фактором для развития монашеских духовных практик[78].

Спор о трёх главах

править
Основная статья: Спор о трёх главах

Хронологический близкий к вопросу об оригенизме, «спор о трёх главах», по предположению В. Болотова, был инициирован Феодором Аскидой с целью переключения внимания императора на другую богословскую проблему[79]. Не оставляя надежды примириться с монофизитами император включился в рассмотрение вопроса о трех церковных писателях V века, Феодоре Мопсуестийском, Феодорите Киррском и Иве Эдесском, относительно которых монофизиты ставили в упрек Халкидонскому собору то, что вышеназванные писатели, несмотря на свой несторианский образ мыслей, не были на нём осуждены. Юстиниан признал, что в данном случае монофизиты правы и что православные должны им сделать в данном случае уступку. В 544 году он издал по проекту Аскиды эдикт[комм. 5], фрагменты которого сохранились у Факунда Гермианского. Эдикт не обсуждался с иерархами, и был лишь подписан патриархом Миной. Не желая принимать решение без санкции апостолического престола[англ.] и опасаясь подвергнуть опасности решения Халкидонского собора, Мина колебался. В конце концов он поставил свою подпись, получив гарантию, что сможет её отозвать, если папа откажется присоединиться. Ефрем Антиохийский подписал под угрозой смещения[81][82]. Пётр Иерусалимский, заявивший вначале, что каждый, кто подпишет новый эдикт, посягнёт на Халкидонский собор, тоже был вынужден подчиниться[83]. Зоил Александрийский признавался впоследствии папе Вигилию, что подпись была у него вырвана силой. Факунд и Либерат сообщают о принуждении епископов к подписанию эдикта, о том, что патриарх Мина принуждал к этому подчинённых ему епископов[84].

Намерение императора вызвало возмущение западных иерархов, так как они видели в нём посягательство на авторитет Халкидонского собора, после которого мог последовать аналогичный пересмотр решений Никейского собора. Также возник вопрос, можно ли анафематствовать умерших, ведь все три писателя умерли ещё в предыдущем столетии. Наконец, некоторые представители Запада держались того мнения, что император своим указом совершает насилие над совестью членов церкви. Последнее сомнение почти не существовало в восточной церкви, где вмешательство императорской власти в решение догматических споров закреплено было долговременной практикой. В итоге, указ Юстиниана общецерковного значения не получил. С целью повлиять на положительное решение вопроса, Юстиниан вызвал тогдашнего папу Вигилия в Константинополь, где тот и прожил под арестом более семи лет. Первоначальная позиция папы, который по прибытии открыто восстал против указа Юстиниана и отлучил от церкви константинопольского патриарха Мину, изменилась и в 548 году он издал осуждение трёх глав, так называемый ludicatum, и таким образом присоединил свой голос к голосу четырёх восточных патриархов. Однако западная церковь, Италия и Африка, не одобрила уступки Вигилия[85]. Под влиянием западной церкви папа начал колебаться в своем решении и взял обратно ludicatum. После смерти императрицы Феодоры в том же году, император вновь попробовал собрать влиятельных монофизитов для обсуждения восстановления церковного единства, но снова безрезультатно[86][87]. В 551 году, по совету Аскиды, Юстиниан написал своё исповедание веры с 13 анафематизмами[комм. 6]. Этот документ император стал рассылать церквям, где те, кто соглашался с ним, развешивали его по стенам. Папа, протестуя против этого, устроил новое совещание, на котором обратился к епископам, чтобы они упросили Юстиниана взять назад своё исповедание и подождать, пока выскажутся латинские епископы. Если он не захочет это сделать, то они не должны с ним соглашаться под страхом лишения общения с кафедрой святого Петра. Конференция закончилась безрезультатно, епископы отправились в церковь, на стенах которой было вывешено исповедание Юстиниана, совершили там литургию, вычеркнув из диптихов протестовавшего против осуждения трёх глав Зоила Александрийского. Возмущённый Вигилий в июле 551 года объявил Аскиде, что лишает его церковного общения, чем разгневал Юстиниана[89]. В таких обстоятельствах Юстиниан решил прибегнуть к созыву Пятого Вселенского собора, который и собрался в Константинополе в 553 году. Результаты собора оказались, в целом, соответствующими воле императора. Отцы собора осудили сочинения трёх богословов прошлого столетия, подтвердили халкидонскую формулу («Христос в двух природах»), но вместе с тем признали законность формулы Кирилла Александрийского «единая воплощённая природа Бога Слова» и различение природ во Христе «на словах и в мыслях, а не в конкретном смысле»[90].

После завершения собора позиция Вигилия вновь изменилась: им было написано письмо Евтихию, в котором он заявил, что Христос помог ему понять свою ошибку и что он теперь готов подписать осуждение глав. Свою новую позицию папа изложил в датированном 24 февраля 554 года Constitutium II[91][92]. Радикальное изменение взглядов Вигилия не было решительно осуждено на Западе. Диакон Пелагий написал в защиту глав трактат, а по возвращении в Рим он издал символ веры, в котором признавал Феодорита Кирского и Иву Эдесского православными. Однако формально это не противоречило решениям собора, и, хотя Пелагий явно это начинание Юстиниана не поддержал, его деятельность по подавлению оппозиции собору в Италии была вознаграждена поддержкой императора при выборе нового папы в 556 году. Африканская церковь была обезглавлена — многие епископы были изгнаны или помещены в тюрьму, Факунд Гермианский скрывался, диакон Либерат оставил писательскую деятельность. Оппозиция, хотя и существовала — свой последний трактат в защиту глав Факунд написал в 568 году, постепенно маргинализировалась. Непродолжительное время оппозиция существовала в Иллирии, однако уже в конце 550-х годов папа Пелагий заявлял, что весь этот регион поддерживает Константинопольский собор. В Далмации изгнание епископа Фронтина Салонского привело к расколу, продолжавшемуся до конца столетия[93].

После Константинопольского собора церковные провинции Востока должны были подписать решения собора. В халкидонских церквях это было достигнуто без особых затруднений. Однако надежды на то, что в результате будет достигнуто примирение с миафизитами, не оправдались. Единственный интеллектуал-нехалкидонит, кого заинтересовали решения состоявшегося в 553 году собора[94], философ Иоанн Филопон из канонов Константинопольского собора сделал вывод не о том, что халкидониты теперь стали православными, а о том, что они анафематствуют сами себя. Леонтий Схоластик, обобщая результаты церковной политики Юстиниана в отношении «колеблющихся», также признал, что примирения не произошло[95]. Реакция Церкви Востока на объявление еретиками её главных учителей была предсказуемо отрицательной. Состоявшийся в 554 году собор под председательством патриарха Иосифа[англ.] (552—567) ещё не рассматривал этот вопрос. Вместо этого отцы собора рассматривали вопросы, относящиеся к внутренним конфликтам, а исповедание веры выражалось в терминах Мар Абы I (540—552) — «мы защищаем православное исповедание двух природ во Христе, божественной и человеческой; мы защищаем свойства этих природ, и мы полностью отвергаем их смешение или изменение. Мы сохраняем также число трёх лиц в Троице, и, в их неизреченном единстве, мы исповедуем единого истинного Сына единого Бога, истинного Отца. Каждому, кто говорит или мыслит о двух Христах или двух Сыновьях и, по какой-то причине или каким-то образом, вводит четвёртого, тому анафема»[96].

Развитие христианских институтов при Юстиниане

править

Государство и церковь

править

Как отмечает Милтон Анастос, мало какой историк не отметил тот факт, что Юстиниан правил византийской церковью железной рукой. Несмотря на то, что он включил догматы первых четырёх вселенских соборов в своём законодательство, Юстиниан не видел никаких ограничений при толковании догматических вопросов, а издавая эдикты по церковным вопросам не видел необходимости в согласовании документов с епископами и патриархами[97]. Первый титул Кодекса Юстиниана[ист. 3] озаглавлен лат. De summa trinitate et de fide catholica et ut nemo de ea publice contendere audeat («О высшей Троице и католической вере и о том, что никто не должен осмеливаться спорить о них публично»)[98]. Одним из важнейших церковных законов является новелла 6, в которой Юстиниан вводит различение между делами божественными и человеческими, а также относит к ведению императора наблюдение за двумя небесными дарами, священством и империей[99].

Юстиниан и папство

править
См. также: Первенство папы римского и Пентархия (христианство)

С 476 года, когда Одоакр захватил власть в Италии, римская церковь находилась вне императорского контроля. Формально признавая власть Константинополя, Одоакр и его преемник в качестве короля Италии Теодорих, редко вмешивались в церковные дела. В результате итальянские епископы получили значительную свободу действий и играли значительную роль в обществе[100]. Политическая автономность от Византии привела к автономности догматической. В связи с началом Акакианской схизмы в 484 году в Константинополе больше не было папского апокрисиария. Хотя папы не разорвали церковного общения с императорами, в ходе схизмы папство сформулировало иной, нежели на Востоке, взгляд на отношния светских и церковных властей. В противопоставление поддержки патриархом Акакий Энотикона и религиозной политики императоров Зинона и Анастасия, папа Геласий I и его преемники развивали «доктрину о двух мечах»[101]. Попытки папы Гормизда повлиять на церковные дела Византии были категорически отвергнуты Анастасием, в одном из своих писем заявившим, что он готов стерпеть оскорбления и неуважение, но не приказы[102].

Примирение с Римом, достигнутое путём принятия «Libellus Hormisdae» при Юстине I, очень быстро стало интерпретироваться сторонами различно. Для восточных церквей воссоединение означало реинтеграцию Рим в имперскую систему церковного управления, тогда как папа воспринимал достигнутое согласие как подтверждение вечной доктринальной правоты Рима. Уже в июне 520 года Юстин выразил своё неудовольствие, отказав легатам в восстановлении трёх низложенных в 512 году за халкидонские взгляды епископов, а в июле в своих письмах в им патриарх Епифаний, Юстин и Юстиниан просили Гормизда о смягчении положений либеллуса. Так же Юстиниан просил папу воздержаться от дальнейших излишних споров[103]. Течение спора о теопасхистской формуле и «скифских монахах» показательно для всей дальнейшей церковной политике Юстиниана: ему было важно получить освящённое преемством от апостола Петра подтверждение собственного решения. Гормизд отказался согласовать теопасхистскую формулу и окончательно осудил её в марте 521 года. До 533 года у пап не было необходимости в постоянном представителе в Константинополе, и только взаимное поминовение в диптихах указывало на сохранение церковного единства[104]. Подтверждение папой Иоанном II теопасхистского эдикта 533 года стало важным фактором в контексте приготовлений Юстиниана к войне с вандалами в Африке и остготами в Италии[105].

В законодательстве Юстинана папство упоминается очень редко. Из 134 новелл только одна адресована епископу Рима, по сравнению с девятью, адресованными патриарху Константинополя. Обычной практикой являлось добавление в новеллу указания митрополиту распространить закон среди церквей в своей юрисдикции, а также по приложенному к закону перечню. Как правило, Рим в таких перечнях отсутствует[99]. Например, посвящённая рукоположению епископов и священников новелла 6 адресована непосредственно константинопольскому патриарху Епифанию. Первый эпилог новеллы предписывает каждому патриарху следовать данному закону, а во втором эпилоге приводится перечень церковных и гражданских должностных лиц, получивших копию закона. Список включает патриархов Александрии, Антиохии и Иерусалима (в таком порядке), а также двух префектов претория. Таким образом, среди получателей не указан папа Иоанн II, на понтификат приходится датируемая апрелем 535 года новелла[99]. В Рим было направлено 4 новеллы. Две из них, подтверждающая права римской церкви 9-я и 42-я о смещении Анфима Константинопольского, были изданы вскоре после начала вторжения в Сицилию в 535 году. Возможно, они были призваны обеспечить поддержку папы в начавшейся войне с остготами[106]. Датируемые серединой 540-х годов новеллы 123 и 131, напротив, обосновывали идею пентархии и равенства престолов рима и Константинополя[107]. Учитывая, что из прочих законов в 554 году папе Вигилия была направлена Прагматическая санкция о принципах управления византийской Италией и распространении на неё действия византийского законодательства, Рим не занимал достаточно значимого места в политике Юстиниана, и о нём вспоминали только в случае необходимости[108].

После победы в Остготской войне римские папы были подчинены Юстиниану и вынуждены были признать V Вселенский Собор. Терпимость к миафизитам римских пап вызвала протест среди православных Запада, в том числе, в Италии, Испании и Северной Африки. Раскол в Аквилейском патриархате сохранялся до конца VI века[109].

Архиепархия Юстинианы Примы

править

Новеллой 11 535 года родной город Юстиниана, иллирийская Юстиниана Прима, до того малый диоцез в Фессалоникийской митрополии, была возвышена до архиепархии[108].

Отношение к монашеству

править
Основная статья: Монашество в Византии

В правление императора Юстиниана количество монахов существенно возросло. Только в Константинополе и его окрестностях насчитывалось 67 мужских монастырей[110]. Своим законодательством Юстиниан упорядочил монашество в его отношениях с государством и церковью. По мнению Юстиниана, «жизнь в монашеском подвиге является столь почтенной и настолько сближает с Богом человека, обратившегося к ней, что в состоянии стереть с него всю человеческую скверну и явить его чистым и достойным своей разумной природы, поступающим по большей части, согласно с разумом и возвысившимся над человеческими заботами»[111]. Ряд новелл Юстиниана касается непосредственно монахов. Из форм монашеского общежития, Юстиниан отдавал предпочтение киновитной, как более упорядоченной[112]. Согласно мнению большинства исследователей, законодательство Юстиниана не было «мёртвой буквой» и соответствовало реальным потребностям Церкви и государства[113]. Важные решения относительно монашества были приняты на вселенском Халкидонском соборе в 451 году. Канонами собора монахам было запрещено принимать участие в мирских делах, служить в армии и на государственной службе и жениться. Монастыри подчинялись церковному начальству, и больше не могли основываться без разрешения епископа, против которого монахам запрещалось строить заговоры и бунтовать. Наконец, монастыри запрещалось передавать в собственность частных лиц[112]. В своей новелле De monachis Юстиниан подтвердил 4 канон Халкидонского собора о том, что для основания нового монастыря требовалось согласие епископа. При этом была введена новая норма, согласно которой он должен был присутствовать при начале строительства и прочитать специальную молитву. Каждый монастырь должен был иметь настоятеля (игумена), выбор и назначение которого также производились епископом. При этом во внимание должны были приниматься личные достоинства кандидата, а не количество лет, проведённых им в монашестве (Nov. V, 535)[111]. Однако это, вероятно, было воспринято монахами как вмешательство во внутренние дела общины, и более поздняя новелла CXXIII 546 года устанавливала, что выборы настоятеля должны осуществляться исключительно монахами монастыря, а затем утверждаться епископом[114]. При этом монахи обязывались выбирать настоятеля за его правую веру, благочестие и административные способности. Настоятель отвечал за дисциплину в монастыре и духовное развитие монахов[110]. Настоятель мог руководить только одним монастырём[115]. Несмотря на то, что в правление Юстиниана остро стоял вопрос о защите решений Халкидонского собора в споре с монофизитами, монофизиты получили возможность создавать свои монастыри в Константинополе и Малой Азии. В своей совокупности законодательство Юстиниана заложило основу для последующего роста монастырского землевладения[116].

Отношения с прочими религиозными группами

править

Искоренение язычества и ересей

править

Юстинианом были предприняты шаги для окончательного искоренения остатков язычества. По характеристике Августа Кнехта, в отличие от своих предшественников Юстиниан действовал не сколько через запреты, сколько через предписания[117]. Одним из первых своих шагов в качестве самостоятельного правителя он инициировал преследование манихеев и монтанистов[118]. Незадолго до смерти Юстина был издан эдикт «De haeretics» против широкого круга религиозных диссидентов, предписывавший, в том числе, обязательное крещение для всех язычников и их домочадцев[ист. 4][119][120][30]. Язычникам была запрещена служба при дворе, они были ограничены в правах наследования[121]. Тайное отправление языческого культа каралось смертью[122]. На протяжении всего правления Юстиниана в империи проходили политические процессы против язычников, не пожелавших изменить своей вере. При нём были разрушены последние действовавшие языческие храмы. Считается, что в 529 году Юстиниан закрыл знаменитую философскую школу в Афинах, но в связи с чем, и каким законом, не известно[123]. Это имело преимущественно символическое значение, так как к моменту события эта школа утратила лидирующее положение среди образовательных учреждений империи после того, как в V веке при Феодосии II был основан Константинопольский университет. После закрытия школы при Юстиниане афинские профессора во главе со схолархом Дамаскием переселились в Персию ко двору шаха Хосрова I. Менее чем через год некоторые из них вернулись на территорию империи, а оставшиеся основали в Каррах просуществовавшую до исламского периода философскую школу[124]. В том же году 529 году святой Бенедикт Нурсийский разрушил последнее языческое святилище в Италии в священной роще на Монтекассино ради основания монастыря[125]. Полного искоренения язычества Юстиниан не достиг; оно продолжало скрываться в некоторых малодоступных местностях. Прокопий пишет, что преследование язычников велось не столько из желания утвердить христианство, сколько из жажды прибрать к рукам имущество язычников. Тем же периодом датируется законодательство против гомосексуалов[120].

Активная миссионерская деятельность среди язычников велась в Малой Азии[126]. Действуя от имени Юстиниана монофизит Иоанн Эфесский осуществлял проповедь христианства в Малой Азии. Согласно его сообщению, «В 853 году[комм. 7] совершилось действие благодати Божией в странах Азии, Карии, Лидии и Фригии тщанием державного Юстиниана, и излилась обильно посредством нашего ничтожества, то есть Иоанна Асийского: 70,000 душ силою Духа Святого были научены и приведены от заблуждения языческого, почитания идолов и служения демонам к истинному ведению, и были обращены и знаменованы и крещены во имя господа нашего Иисуса Христа». Такие большие цифры, вероятно, свидетельствуют о том, что обращение производилось скорее механическими средствами, а не проповедью[127]. Сообщение хрониста XII века Михаила Сирийца, что все новообращённые были крещены в халкидонской вере, представляется сомнительным[128]. В дальнейшем деятельность Иоанна, по его собственным показаниям, сводилась к разрушению языческих капищ и идолов и к организации христианских храмов и монастырей. Всё это требовало продолжительной и упорной работы, поэтому миссия Иоанна, в качестве базы которой он избрал окрестности города Траллы продлилась до 571 года, когда вследствие возобновившихся гонений и старости Иоанн передал руководство миссией своему сотруднику, Девтерию[129]. В результате деятельности Иоанна в Малой Азии было уничтожено большое количество языческих святилищ и учреждено 12 монастырей и 99 церквей. Более половины построек было построено за счёт казны, остальные за счёт новообращённых. Миссионерская деятельность принесла Иоанну известность, он стал «главным инквизитором» Юстиниана, с полномочиями не только на язычников, но и на иноверцев вообще[130]. В Малой Азии Иоанн Эфесский боролся также с иудеями, у которых отобрал семь синагог и превратил их в храмы, и с монтанистами. О преследовании последних сообщается также у Прокопия Кесарийского в «Тайной истории»[ист. 5]. Во Фригии город Пепуза[англ.] являлся главным центром монтанизма; в находящейся там кенассе хранились кости Монтана и его многочисленных жён, являвшиеся центром поклонения. Ещё при императоре Юстине I был отдан приказ уничтожить их, однако монтанисты подкупили епископа и были сожжены другие кости. Иоанн сумел добиться своего, и благодаря его рвению были уничтожены не только останки основателя ереси, но и синагога с хранившимися в ней книгами[131].

На фоне военных успехов Византии в Закавказье, в христианство перешли лазы, иберы, тзаны и абасги[132].

Евреи и самаритяне при Юстиниане

править
См. также: Евреи в Византии
 
Синагога Сард[англ.]

С точки зрения истории еврейского народа, на эпоху Юстиниана пришёлся завершающий этап подчинения евреев христианскому государству и установление талмудического иудаизма после завершения кодификации Вавилонского Талмуда[133]. Вопросам статуса и юридических особенностей положения евреев в империи было посвящено значительное количество законов. Один из наиболее значительных до-юстиниановких сборников законов, Кодекс Феодосия, созданный в правление императоров Феодосия II и Валентиниана III, содержал 42 закона, специально посвящённых евреям[134]. Иудаизм не рассматривался как ересь и относился к числу «разрешённых религий[англ.]». Тот же статус в начале правления Юстиниана имела и самаритянская религия, однако из-за восстаний она его утратила[122]. Законодательство хотя и ограничивало возможности пропаганды иудаизма, однако предоставляло еврейским общинам в городах определённые права. Закон Феодосия II и Валентиниана III 438 года запрещал евреям и самаритянам занимать выборные должности в муниципальном управлении дабы избежать греховной, с точки зрения законодателей, возможности управления ими христианами и даже епископами[135]. После проведения ревизии старых законов, более половины из относящихся к евреям было сохранено[136]. Толкование закона 438 года было расширено, и самаритянам запретили работать тюремными надзирателями[135]. Новелла 131 устанавливала, что церковный закон по своему статусу равен закону государства. Новелла 537 года устанавливала, что евреи должны облагаться полными муниципальными налогами, но раввины были освобождены от тягот исполнения куриальных обязанностей. Синагоги были защищены законами[137], но известны и примеры их разрушения или преобразования в христианские храмы[комм. 8]. Датировка развалин VI века представляет значительные сложности, но есть достоверные примеры ремонта и расширения синагог (Сарды, Газа). В синагогах запрещалось читать книги Ветхого Завета по древнему еврейскому тексту, который должен был быть заменён греческим или латинским переводом. Это вызвало раскол в среде еврейского священничества; консервативные священники наложили херем на реформаторов. Кодекс запрещал еретикам и евреям свидетельствовать против православных христиан[134]. На правление Юстиниана, под влиянием христианских образцов, приходится становление новых жанров религиозной литературы, экзегетических сочинений-мидрашей и литургической поэзии пиют. Правовая литература того периода (Вавилонский Талмуд) относится, скорее, к истории евреев государства Сасанидов[139].

Усилия Римской империи по христианизации в Палестины неоднократно становилась причиной восстаний. В начале IV века разразилось восстание под предводительством самаритянского первосвященника[англ.] Бабы Рабба[англ.][140]. Непосредственной причиной восстания евреев и самаритян, которое в 529 году возглавил Юлиан бен Сабар, стало подтверждение принятого при Юстине закона против иноверцев (De Haereticis et Manichaeis et Samaritis)[141]. Ситуацией воспользовались союзные Персии арабы-лахмиды, под предводительством аль-Мунзира вторгнувшиеся в Сирию и дошедшие до Антиохии[142]. При помощи арабов-гассанидов восстание было жестоко подавлено в 531 году. В ходе подавления восстания было убито и обращено в рабство свыше 100 тысяч самаритян, народ которых в результате почти исчез[ист. 6]. По свидетельству Иоанна Малалы, оставшиеся в живых 50 тысяч человек бежали в Иран за помощью к шаху Каваду. Второй раз при Юстиниане самаритяне восстали в 556 году[138]. Как и в предыдущий раз, причинами стали репрессии со стороны государства[143]. В конце своего царствования Юстиниан снова обратился к еврейскому вопросу, и выпустил в 553 году новеллу 146. Создание новеллы было вызвано непрекращающимся конфликтом еврейских традиционалистов и реформаторов по поводу языка богослужения. Юстиниан, руководствуясь мнением Отцов Церкви о том, что евреи исказили текст Ветхого Завета, запретил Талмуд, равно как и его комментарии (Гемара и Мидраш). Допускалось использование только греческих текстов, наказания для диссидентов были усилены[134]. Также в новелле упоминаются несколько почётных еврейских титулов, однако не понятно, давали ли они какой-то признаваемый государством авторитет. Формальных лидеров в византийской еврейской общине не было с 420-х годов[144]. В целом, еврейская община Византии при Юстиниане была многочисленной и процветающей. С учётом последовавших в следующем столетии при императоре Ираклии I мер против евреев, такое состояние не было устойчивым[145].

Итоги религиозной политики Юстиниана

править

Вслед за Прокопием, Эдуард Гиббон отрицательно оценивает религиозную политику Юстиниана, обращая внимание на его отпадение от православия в старости[146]. Отрицал существование последовательной религиозной политики у Юстиниана Эдуард Шварц («Vigiliusbriefe. II. Zur Kirchenpolitik Justinians», 1940). По его мнению, энергичная поддержка Халкидонского собора при Юстине I сменилась в начале 530-х годов примирительной политикой, которая около 536 года вернулась к жёсткому отстаиванию халкидонизма[147]. Историк монофизитского движения Уильям Френд[англ.] рассматривал в своей монографии «The Rise of the Monophysite Movement» (1972) «зигзаги» политики Юстиниана в первой половине его царствования как причину становления независимой монофизитской церковной иерархии[148]. Проявления той же непоследовательности Френд видел в назначении оригениста Феодора Аскиды[нем.] епископом Кесарии Каппадокийской[149]. Полной неудачей, по мнению американского византиниста Энтони Кэлделлиса[англ.] завершились его попытки достичь взаимопонимания с монофизитами[150].

Решения Пятого Вселенского собора и примирительные инициативы императора Юстиниана не привели к согласию между сторонниками монофизитской и диофизитской христологий. По оценке Василия Болотова, политика Юстиниана породила на Западе одну лишь смуту, и не дала благих результатов на Востоке[151]. С начала XX века направление богословской мысли, выразителем которого был Юстиниан, называют «неохалкидонизмом»[152]. Богословские идеи неохалкидонизма были выражены в «Исповедании веры» 551 года императора Юстиниана и в постановлениях Второго Константинопольского собора. Оставаясь верным учению Халкидонского собора, Юстиниан сделал ряд существенных уступок нехалкидонитам. Так, император считал, что две природы во Христе нужно различать «словесно или созерцательно, а не как две различные вещи», как считал и лидер антихалкидонитов Севир Антиохийский. Также «Исповедание» признавало христологическую формулу Кирилла Александрийского «единая природа Бога Слова воплощенная» и придавало ей халкидонскую интерпретацию[153]. По мнению американского византиниста Милтона Анастоса, таким образом Юстиниан внедрил в догму вселенской церкви основные положение Энотикона императора Зинона[154].

Другая точка зрения, появившаяся позднее, более благосклонна к императору. Так, Адольф фон Гарнак считал, что Юстиниан был лучшим богословом своего времени. По мнению историка церкви Патрика Грея (Patrick T. R. Gray) смена богословской позиции на противоположную в течение нескольких дней, продемонстрированная Юстинианом в истории со «скифскими монахами», продемонстрировала, что для него основным приоритетом являлась не догматика сама по себе, а установление церковного мира[155]. В связи с тем же историческим эпизодом историк Фолькер Менце (Volker-Lorenz Menze) отдаёт должное быстроте развития богословских взглядов императора и его политической дальновидности[156]. По мнению Иоанна Мейендорфа, существенным отличием Юстиниана от его предшественников было то, что он, не ограничиваясь только лишь политическими методами поиска доктринального согласия (не действенными, по мнению византиниста), сам активно развивал богословскую мысль[157]. Высоко оценивает достижения Юстиниана в религиозной сфере современный российский византинист М. В. Грацианский. По его мнению, предпринятые императором меры по принуждению халкидонитов и антихалкидонитов к переговорам предотвратили усугубление кризиса, его переход в политическое измерение. Исследователь полагает, что проявив доктринальную гибкость и прислушиваясь к требованиям «антихалкидонитских группировок Востока», Юстиниан последовательно преследовал главную цель — «не давать повода и возможности для возникновения независимой, неподконтрольной государству и ему лично диссидентской церковной структуры». Благодаря его богословским усилиям возникла новая хорошо разработанная доктрина, в современной литературе называемая «неохалкидонизм»[158]. Грацианский не согласен с точкой зрения В. Болотова, приписывающей решающую роль в споре о «трёх главах» Феодорое Аскиде, вследствие чего подразумевается безответственность и глубокая наивность государя в богословских вопросах[159].

Б. Бионди по новому осветил всю проблему в целом, считая так называемый цезарепапизм Юстиниана «фальсификацией истории». Данная точка зрения была воспринята современниками названных учёных критически, однако в 1952 году Э. Каден развил эти идеи, предположив, что для правления Юстиниана был характерен не цезарепапизм, а тесное и близкое сотрудничество Церкви и государства.

К концу жизни Юстиниан стал жёстче относиться к диофизитам, особенно при проявлении им афтародокетства, но умер прежде, чем успел опубликовать законодательство, повышающее значение этих его догм.

Примечания

править
Комментарии
  1. ↑ Своим 12-м анафематизмом Кирилл Александрийский осуждал всякого, кто отрицал, что на кресте был распят божественный Логос. Противником теопасхизма был строгий диофизит Феодорит Кирский[32].
  2. ↑ По мнению Р. Прайса анафематствование Анфимом Халкидона является интерполяцией миафизитов[55].
  3. ↑ Согласно В. Болотову, исполняя поручение Юстиниана о борьбе с монофизитами, Павел превысил свои полномочия[68].
  4. ↑ По предположению кардинала Барония, авторами эдикта были Пелагий и Мина[69].
  5. ↑ Согласно В. Болотову, первоначальный смысл выражения «три главы» обозначал три параграфа указа 544 года, а затем изменился на противоположный, и под «главами» стали пониматься осуждаемые церковные писатели[80].
  6. ↑ Также этот документ известен как второй эдикт против трёх глав[88].
  7. ↑ Селевкидской эры, соответствует периоду с 1 сентября 541 года по 1 апреля 542 года
  8. ↑ Например, синагога[англ.] в Герасе. Также во многих городах Византийской Италии[138].
Ссылки на первичные источники
  1. ↑ CA 147.2[5]
  2. ↑ Кодекс Юстиниана I.1.7
  3. ↑ Кодекс Юстиниана I.1.1—8
  4. ↑ Кодекс Юстиниана I.11.10
  5. ↑ Прокопий Кесарийский, Тайная история, IX, 14—20
  6. ↑ Прокопий Кесарийский, Тайная история, XI, 24—30
Источники
  1. ↑ Удальцова, 1971, с. 20.
  2. ↑ Удальцова, 1971a, с. 10—11.
  3. ↑ 1 2 Millar, 2008, p. 62.
  4. ↑ Knecht, 1896, S. 13—15.
  5. ↑ Croke, 2007, p. 27.
  6. ↑ Uthemann, 2005, S. 270.
  7. ↑ 1 2 Anastos, 1964, p. 8.
  8. ↑ 1 2 Knecht, 1896, S. 15.
  9. ↑ Knecht, 1896, S. 16—17.
  10. ↑ Knecht, 1896, S. 17.
  11. ↑ Knecht, 1896, S. 18.
  12. ↑ Knecht, 1896, S. 18—20.
  13. ↑ Knecht, 1896, S. 20.
  14. ↑ Knecht, 1896, S. 20—21.
  15. ↑ Knecht, 1896, S. 21.
  16. ↑ Haarer, 2006, p. 123.
  17. ↑ Haarer, 2006, p. 124.
  18. ↑ Haarer, 2006, pp. 125—127.
  19. ↑ Haarer, 2006, p. 155.
  20. ↑ Haarer, 2006, pp. 156—157.
  21. ↑ 1 2 Millar, 2008, p. 63.
  22. ↑ Болотов, 1918, с. 359—360.
  23. ↑ Croke, 2007, p. 26.
  24. ↑ Meyendorff, 1968, p. 46.
  25. ↑ Болотов, 1918, с. 361.
  26. ↑ Rubin, 1960, S. 71.
  27. ↑ Meyendorff, 1968, p. 47.
  28. ↑ Uthemann, 2005, S. 267.
  29. ↑ Gray, 1979, p. 50.
  30. ↑ 1 2 Gray, 1979, p. 51.
  31. ↑ Grillmeier, 1995, pp. 321—324.
  32. ↑ Meyendorff, 1968, p. 54.
  33. ↑ Grillmeier, 1995, p. 322.
  34. ↑ Gray, 1979, p. 49.
  35. ↑ Grillmeier, 1995, p. 323.
  36. ↑ Uthemann, 2005, S. 271—274.
  37. ↑ Viezure, 2009, p. 184.
  38. ↑ Vasiliev, 1950, p. 197.
  39. ↑ Grillmeier, 1995, pp. 338—339.
  40. ↑ Болотов, 1918, с. 374.
  41. ↑ Grillmeier, 1995, p. 345.
  42. ↑ Leppin, 2006, S. 192.
  43. ↑ Uthemann, 2005, S. 278.
  44. ↑ Price, 2009, p. 313.
  45. ↑ Grillmeier, 1995, p. 346.
  46. ↑ Anastos, 1964, p. 6.
  47. ↑ 1 2 Anastos, 1964, p. 10.
  48. ↑ Grillmeier, 1995, pp. 339—340.
  49. ↑ Grumel, 1923.
  50. ↑ Grillmeier, 1995, p. 341.
  51. ↑ Gray, 1979, p. 58.
  52. ↑ Gray, 1979, p. 60.
  53. ↑ Grillmeier, 1995, p. 348.
  54. ↑ Menze, 2008, pp. 199—208.
  55. ↑ Price, 2009, p. 315.
  56. ↑ 1 2 Болотов, 1918, с. 382.
  57. ↑ Grillmeier, 1995, p. 350.
  58. ↑ Foss, 2002, p. 146.
  59. ↑ Grillmeier, 1995, p. 352.
  60. ↑ Menze, 2008, p. 205.
  61. ↑ Foss, 2002, p. 144.
  62. ↑ Fritz, 1931, p. 1574.
  63. ↑ Болотов, 1918, с. 385.
  64. ↑ Diekamp, 1899, S. 17.
  65. ↑ 1 2 Геростергиос, 2010, с. 165.
  66. ↑ Diekamp, 1899, S. 38.
  67. ↑ Геростергиос, 2010, с. 166.
  68. ↑ Болотов, 1918, с. 384.
  69. ↑ Hefele, Leclerq, 1908, p. 1186.
  70. ↑ Hefele, Leclerq, 1908, p. 1187.
  71. ↑ Fritz, 1931, pp. 1576—1577.
  72. ↑ Grillmeier, 1995, p. 400.
  73. ↑ Hefele, Leclerq, 1908, p. 1189.
  74. ↑ Геростергиос, 2010, с. 167.
  75. ↑ Fritz, 1931, p. 1579.
  76. ↑ Fritz, 1931, pp. 1580—1587.
  77. ↑ Fritz, 1931, p. 1588.
  78. ↑ Grillmeier, 1995, pp. 408—410.
  79. ↑ Болотов, 1918, с. 387.
  80. ↑ Болотов, 1918, с. 390.
  81. ↑ Болотов, 1918, с. 388.
  82. ↑ Gray, 1979, pp. 65—66.
  83. ↑ Болотов, 1918, с. 389.
  84. ↑ Hefele, Leclerq, 1909, p. 17.
  85. ↑ Болотов, 1918, с. 392.
  86. ↑ Дьяконов, 1908, с. 66.
  87. ↑ Price, 2009, p. 317.
  88. ↑ Hefele, Leclerq, 1909, p. 44.
  89. ↑ Болотов, 1918, с. 404.
  90. ↑ Болотов, 1918, с. 423—427.
  91. ↑ Болотов, 1918, с. 428.
  92. ↑ Price, 2009a, p. 30.
  93. ↑ Price, 2009a, pp. 31—32.
  94. ↑ Menze, 2008, p. 271.
  95. ↑ Price, 2009a, pp. 33—35.
  96. ↑ Labourt, 1904, p. 275.
  97. ↑ Anastos, 1964, p. 2.
  98. ↑ Anastos, 1964, p. 3.
  99. ↑ 1 2 3 Demacopoulos, 2013, p. 118.
  100. ↑ Sotinel, 2005, p. 268.
  101. ↑ Sotinel, 2005, p. 269.
  102. ↑ Haarer, 2006, pp. 180—181.
  103. ↑ Sotinel, 2005, pp. 271—272.
  104. ↑ Sotinel, 2005, pp. 272—273.
  105. ↑ Sotinel, 2005, p. 276.
  106. ↑ Demacopoulos, 2013, p. 119.
  107. ↑ Demacopoulos, 2013, p. 120.
  108. ↑ 1 2 Demacopoulos, 2013, p. 121.
  109. ↑ Whitby, 2021, p. 25.
  110. ↑ 1 2 Геростергиос, 2010, с. 250—254.
  111. ↑ 1 2 Максимович, 2007.
  112. ↑ 1 2 Janin, 1964, p. 6.
  113. ↑ Parrinello, 2011, pp. 199—200.
  114. ↑ Максимович, 2007a, с. 46.
  115. ↑ Parrinello, 2011, p. 195.
  116. ↑ Hatlie, 2007, pp. 46—47.
  117. ↑ Knecht, 1896, S. 30.
  118. ↑ Moorhead, 1994, pp. 25—26.
  119. ↑ Vasiliev, 1950, p. 225.
  120. ↑ 1 2 Honoré, 1978, p. 15.
  121. ↑ Evans, 1996, p. 67.
  122. ↑ 1 2 Evans, 2005, p. 26.
  123. ↑ Evans, 1996, p. 68.
  124. ↑ Evans, 1996, p. 70.
  125. ↑ Evans, 1996, p. 71.
  126. ↑ Moorhead, 1994, p. 27.
  127. ↑ Дьяконов, 1908, с. 69.
  128. ↑ Price, 2009, p. 316.
  129. ↑ Дьяконов, 1908, с. 70.
  130. ↑ Пигулевская, 1941, с. 16.
  131. ↑ Пигулевская, 1941, с. 17.
  132. ↑ Haarer, 2022, p. 44.
  133. ↑ de Lange, 2005, p. 402.
  134. ↑ 1 2 3 Kohen, 2007, pp. 43—50.
  135. ↑ 1 2 Crown, 1989, p. 64.
  136. ↑ de Lange, 2005, p. 420.
  137. ↑ Evans, 2005, p. 27.
  138. ↑ 1 2 de Lange, 2005, p. 410.
  139. ↑ de Lange, 2005, pp. 404—406.
  140. ↑ Crown, 1989, p. 67.
  141. ↑ Crown, 1989, p. 74.
  142. ↑ Moorhead, 1994, p. 25.
  143. ↑ Crown, 1989, p. 75.
  144. ↑ de Lange, 2005, p. 414.
  145. ↑ de Lange, 2005, p. 421.
  146. ↑ Cameron, 1997, p. 47.
  147. ↑ Leppin, 2006, S. 189.
  148. ↑ Powell, 2020, p. 2.
  149. ↑ Frend, 1972, pp. 279—80.
  150. ↑ Грацианский, 2016, с. 15—16.
  151. ↑ Болотов, 1918, с. 431.
  152. ↑ Meyendorff, 1968, pp. 56—57.
  153. ↑ Мейендорф, 2021, с. 115.
  154. ↑ Anastos, 1964, p. 4.
  155. ↑ Powell, 2020, p. 3.
  156. ↑ Menze, 2008, p. 252.
  157. ↑ Meyendorff, 1968, p. 52.
  158. ↑ Грацианский, 2016, с. 13—14.
  159. ↑ Грацианский, 2016, с. 21.

Литература

править
  • Болотов В. В. Лекции по истории древней церкви. — Петроград, 1918. — Т. IV. — 599 с.
  • Геростергиос А. Юстиниан Великий — император и святой. — М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2010. — 448 с.
  • Грацианский М. В. Император Юстиниан Великий и наследие Халкидонского Собора. — М.: Издательство Московского университета, 2016. — Т. 42. — 391 с. — (I, Исторические исследования). — ISBN 978-5-19-011148-4.
  • Дьяконов А. П. Иоанн Ефесский и его церковно-исторические труды. — Санкт-Петербург: Типография В. Ф. Киршбаума, 1908. — 417 с.
  • Максимович К. А. Законодательство императора Юстиниана I о монашестве (часть 1): новеллы V и LXXIX : [арх. 22 февраля 2016] // Вестник ПСТГУ. Серия I. Богословие. Философия. Религиоведение. — 2007. — Вып. 4(20). — С. 38—51.
  • Максимович К. А. Новелла CXXIII св. императора Юстиниана I (527—565 гг.) «О различных церковных вопросах» (перевод и комментарий) // Вестник ПСТГУ. Серия I. Богословие. Философия. Религиоведение. — 2007a. — Вып. 3 (19). — С. 22—54.
  • Мейендорф И. Иисус Христос в восточнохристианской мысли / пер. с англ. протоиерея Олега Давыденкова при участии Л. А. Успенской. — М.: Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет, 2021. — 350 с. — ISBN 978-5-7429-1407-5.
  • Пигулевская Н. В. Сирийские источники по истории народов СССР / Отв. редактор В. В. Струве. — М.‒Л.: Издательство Академии наук СССР, 1941. — 170 с.
  • Удальцова З. В. Мировоззрение Прокопия Кесарийского : [арх. 4 марта 2016] // Византийский временник. — 1971. — Т. 31. — С. 8—22.
  • Удальцова З. В. Мировоззрение византийского хрониста Иоанна Малалы : [арх. 2 апреля 2016] // Византийский временник. — 1971a. — Т. 32. — С. 3—23.
  • Anastos M. V. Justinian's Despotic Control over the Church as Illustrated by his Edicts on the Theopaschite Formula and his Letter to Pope John II in 533 (англ.) // Melanges G. Ostrogorsky. — 1964. — Vol. II. — P. 1—11.
  • Cameron A. Gibbon and Justinian // Edward Gibbon and Empire (англ.) / R. Mckitterick, R. Quinault (eds). — Cambridge University Press, 1997. — P. 34—52. — 351 p. — ISBN 0 52149724 8.
  • Croke B. Justinian under Justin: Reconfiguring a Reign (англ.) // Byzantinische Zeitschrift. — 2007. — Vol. 100. — P. 13—56. — ISSN 0007-7704. — doi:10.1515/BYZS.2007.13.
  • Crown A. D. The Byzantine and Moslem Period // The Samaritans (англ.). — Tübingen: J. C. B. Mohr (Paul Siebeck), 1989. — P. 55—81. — 865 p. — ISBN 3-16-145237-2.
  • Demacopoulos G. E. The Invention of Peter: Apostolic Discourse and Papal Authority in Late Antiquity : [англ.]. — Philadelphia : University of Pensylvania Press, 2013. — 262 p. — ISBN 978-0-8122-4517-2.
  • Diekamp F. Die Origenistischen streitigkeiten im sechsten Jahrhundert und das fünfte allegemeine Concil (нем.). — Münster, 1899. — 141 S.
  • Evans J. A. S. The Age of Justinian: The Circumstances of Imperial Power (англ.). — Routledge, 1996. — 346 p. — ISBN 0-203-13303-X.
  • Evans J. A. S. The Emperor Justinian and the Byzantine Empire (англ.). — Greenwood Press, 2005. — 346 p. — ISBN 0–313–32582–0.
  • Foss C. The Empress Theodora : [англ.] // Byzantion. — 2002. — Vol. 72. — P. 141—176.
  • Frend W. H. C.[англ.]. The Rise of the Monophysite Movement (англ.). — Cambridge University Press, 1972. — 405 p. — ISBN 0 521 08130 0.
  • Fritz G. Origénisme (фр.) // Dictionnaire de Théologie Catholique. — 1931. — Vol. 11. — P. 1565—1588.
  • Gray P. T. R. The Defense of Chalcedon in the East (451-553). — Leiden: E. J. Brill, 1979. — 189 p. — ISBN 978-90-04-47722-3.
  • Grillmeier A. Christ in Christian Tradition (англ.). — Oxford University Press, 1995. — Vol. 2. Part 2: The Church of Constantinople in the Sixth Century. — 565 p. — ISBN 0-264-67261-5.
  • Grumel V. L'auteur et la date de composition du tropaire Ὁ Μονογενής : [фр.] // Échos d'Orient. — 1923. — Vol. 22, № 132. — P. 398—418.
  • Haarer F. H. Anastasius I: Politics and Empire in the Late Roman World (англ.). — Francis Cairns, 2006. — 306 p. — ISBN 9780905205434.
  • Haarer F. H. Justinian: Empire and Society in the Sixth Century (англ.). — Edinburgh University Press, 2022. — 274 p. — (Debates and Documents in Ancient History). — ISBN 9780748636785.
  • Hasse-Ungeheuer F. H. Das Mönchtum in der Religionspolitik Kaiser Justinians I. Die Engel des Himmels und der Stellvertreter Gottes auf Erden (нем.). — Edinburgh University Press, 2016. — Bd. 59. — 386 S. — (Millennium-Studien zu Kultur und Geschichte des ersten Jahrtausends n. Chr.). — ISBN 978-3-11-041136-2.
  • Hatlie P. The Monks and Monasteries of Constantinople, Ca. 350—850 : [англ.]. — Cambr. : Cambridge University Press, 2007. — 549 p. — ISBN 978-0-521-84821-3.
  • Hefele C. J., Leclerq H. Histoire des conciles (фр.). — Paris, 1908. — Vol. 2.2. — 768 p.
  • Hefele C. J., Leclerq H. Histoire des conciles (фр.). — Paris, 1909. — Vol. 3.1. — 620 p.
  • Honoré A. M.[англ.]. Tribonian. — Cornell University Press, 1978. — 314 p. — ISBN 0-8014-1148-3.
  • Janin R. Le monachisme byzantin au moyen âge. Commende et typica (Xe-XIVe siècle) : [фр.] // Revue des études byzantine. — 1964. — Vol. 22. — P. 5—44.
  • Knecht A.[нем.]. Religions-politik Kaiser Justinians I. Eine kirchengeschichtliche Studie (нем.). — Würzburg, 1896. — 148 S.
  • Kohen E. History of the Byzantine Jews: a microcosmos in the thousand year empire (англ.). — University Press of America. — 2007. — ISBN 0-7616-3623-3.
  • Labourt J. Le christianisme dans l'empire Perse (фр.). — Paris, 1904. — 358 p.
  • de Lange N. Jews in the Age of Justinian // The Cambridge Companion to the Age of Justinian (англ.). — 2005. — P. 401—426.
  • Leppin H.[нем.]. Zu den Anfängen der Kirchenpolitik Justinians // Staatlichkeit und politisches Handeln in der römischen Kaiserzeit (нем.). — 2006. — S. 187—208. — doi:10.1515/9783110926590-010.
  • Meyendorff J. Justinian, the Empire and the Church : [англ.] // Dumbarton Oaks Papers. — 1968. — Vol. 22. — P. 43—60. — JSTOR 1291275.
  • Menze V.-L. Justinian and the making of the Syrian Orthodox Church (англ.). — Oxford University Press, 2008. — 316 p. — ISBN 978-0-19-953487-6.
  • Millar F. Rome, Constantinople and the near Eastern Church under Justinian: Two Synods of C.E. 536 : [англ.] // The Journal of Roman Studies. — 2008. — Vol. 98. — P. 62—82. — JSTOR 20430666.
  • Moorhead J. Justinian (англ.). — Longman, 1994. — 202 p. — (The Medieval World). — ISBN 0 582 06304 3.
  • Parrinello R. M. The Justinianean Legislation regarding the Wives of the Monks and Its Context: The Letters of Barsanuphius and John of Gaza : [англ.] / Hgg. von M. Morgenstern, Ch. Boudignon und Christiane Tietz // Männlich und weiblich schuf Er sie. — 2011. — P. 193—204.
  • Powell J. Justinian’s Indecision. How Social Networks Shaped Imperial Policy (англ.). — Gorgias Press, 2020. — 268 p. — ISBN 978-1-4632-4227-5.
  • Price R. The Development of a Chalcedonian Identity in Byzantium (451—553) : [англ.] // Church History and Religious Culture. — 2009. — Vol. 89, № 1/3. — P. 307—325. — JSTOR 23932293.
  • The Acts of the Council of Constantinople of 553 with related texts on the Three Chapters Controversy / R. Price. — Liverpool University Press, 2009a. — Vol. 51 (1). — (Translated Texts for Historians). — ISBN 978-1-84631-178-9.
  • Rubin B. Das Zeitalter Iustinians (нем.). — Berlin: Walter de Gruyter, 1960. — Bd. I. — 539 S.
  • Sotinel C. Emperors and Popes in the Sixth Century: The Western View // The Cambridge Companion to the Age of Justinian (англ.). — 2005. — P. 267—290.
  • Uthemann K.-H.[нем.]. Kaiser Justinian als Kirchenpolitiker und Theologe // Christus, Kosmos, Diatribe (нем.). — Berlin: Walter de Gruyter, 2005. — Bd. 95. — 665 S. — (Arbeiten zur Kirchengeschichte). — ISBN 3-11-003411-5.
  • Vasiliev A. Justin the First. An introduction to the Epoch of Justinian the Great (англ.). — Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1950. — 439 p.
  • Viezure D. I. Verbum Crucis, Virtus Dei: A Study of Theopaschism from the Council of Chalcedon (451) to the Age of Justinian (англ.). — University of Toronto, 2009. — 229 p.
  • Whitby M.[англ.]. The Wars of Justinian (англ.). — Pen & Sword Military, 2021. — 346 p. — ISBN 978 1 52676 088 3.
Источник — https://ru.wikipedia.org/w/index.php?title=Религиозная_политика_Юстиниана_I&oldid=140538145